Я уже начал выходить из себя. Громко шагая, я направился из спальни в кухню и принялся обшаривать ящики, пока не нашел канцелярский нож – такой, у которого небольшое дюймовое лезвие выходит из кончика ручки. Сзади подбежала Молли – вдруг я готовлю себе перекусить, и ей тоже что-нибудь перепадёт.

Я достал длинную деревянную ложку и сжал её зубами. Затем прислонил кончик лезвия к основанию, где нога монстра торчала из кожи, и начал резать. Я рычал и матерился в ложку. Густая струйка крови побежала по груди, как воск со свечи.

На всё ушло двадцать минут. Когда я закончил, в руке у меня была шестидюймовая членистая нога, похожая на крабью, на конце которой висел кусочек окровавленной кожи с подкожным жиром, некогда бывший частью меня. Я прижал к ране комок бумажных полотенец; пятна крови, размазанной по животу, напоминали пальцевый рисунок. Я положил ногу монстра в пластиковый контейнер, который достал из медицинского шкафчика, опёрся на стойку и, тяжело дыша, закрыл глаза.

Я решил вернуться в спальню, но едва сделал шаг, как раздался стук в дверь.

Я застыл, решив было не открывать, но вспомнил, что это мог быть Джон. Наверное, проверил телефон и решил, что дела приняли дерьмовый оборот, раз я звоню ему в три утра. Я зашёл в спальню и глянул вниз, на пойманную тварь. Она просунула две ноги через щель в пластмассовой стенке, но пока ещё не преуспела в прогрызании корзины. Я надел спортивные штаны и открыл дверь.

На улице стоял коп.

Молодой парень. Я знал его – Фрэнки какой-то там. Мы вместе учились в старших классах.

Я выпрямился и спросил:

– Чем могу помочь, офицер?

Он перевёл взгляд на моё плечо, где я держал у кровоточащей раны комок бумажных полотенец, затем обратно на лицо, где опухший глаз прикрывало разодранное веко с корочкой засохшей крови. Руку он держал на рукоятке пистолета – без напряжения, но с озабоченным видом, так характерным для копов.

Он обратился ко мне:

– В доме есть кто-то ещё, сэр?

– Всё хорошо. То есть, э-э, никого. Я живу один. То есть, моя девушка живёт со мной, но она уехала на учёбу. Так что здесь только я. Всё хорошо. Тут просто возникла, э-э, проблема…

Думай. Скажи, что это была собака. НЕТ, не говори. Иначе её заберут в приют. Скажи, это был опоссум. Нет! Барсук!

– Кто-то, э-э, залез в дом. Какое-то, эм, животное.

– Сэр, не возражаете, если я зайду?

На этот вопрос не было правильного ответа: он явно подумал, что я зарезал здесь проститутку. Я шагнул в сторону, не сказав ни слова. Сэр. Вся эта херня с сэрами раздражала меня. Он мой ровесник. Мы вместе ходили на школьные вечеринки – я помню, как он играл в твистер, напялив трусы на голову.

Бёрджесс, – подумал я. – Вот как его зовут. Фрэнки Бёрджесс.

Он прошёл мимо меня, и я включил свет в гостиной. Там был сущий бардак. В принципе, бардак там был и раньше, так что пятно моей крови на ковре смешалось с пятном от кофе. Но стоило немного пройти вглубь дома, и открывался вид на кухню с раскрытыми ящиками, валявшимся на полу рулоном бумажных полотенец и кучей крышек от пузырьков для таблеток.

Ещё пара шагов, и он увидит большую спальню – она выглядела так, будто там взорвалась бомба. А ещё там сидел монстр-пришелец, пойманный под перевёрнутой корзиной, придавленной тумбочкой.

Он прошёл на кухню, и я последовал за ним. Он остановился, чтобы погладить Молли по голове. Из спальни раздались быстрые щёлкающие звуки – я резко повернул голову и увидел, как монстр отчаянно пытается пролезть через пластмассовые прутья своей корзины-тюрьмы. Я перевёл взгляд на копа. Он не обращал внимания.

Он что, не слышит?

Он посмотрел на окровавленный канцелярский нож, лежавший на стойке, затем на меня и несколько моих кровавых ран. Я как бы между прочим отошёл к двери в спальню и прислонился к косяку, стараясь не подавать виду, что хочу закрыть обзор.

– Ах, это, – я кивнул на стойку, где лежал нож. – Я немного порезался, ничего страшного. Я пытался… пытался отделаться от этой твари. Кажется, это был опоссум или…

Барсук! Скажи барсук!

– …Не уверен, не разглядел. Он довольно сильно меня ободрал.

– Не могли бы вы отойти, сэр?

Да ну на хер. Пусть эта дрянь выковыряет ему глаза, мне-то какое дело. Давай, Фрэнки, заходи.

Я сделал шаг в сторону, и Коп Фрэнки вошёл в спальную. Его взгляд забегал по комнате, исследуя следы побоища, затем наконец остановился на перевёрнутой корзине. Пять бронированных ног извивались между пластмассовыми прутьями. Коп как ни в чём не бывало отвёл взгляд и посмотрел на шкаф. Затем опять на меня. Кажется, ему становилось скучно.