Джон зашагал туда, откуда мы пришли: к больнице, навстречу кризису, которого мы только что и с таким трудом избежали. Я стоял на месте. Я не хотел туда идти, но – мне не стыдно в этом признаться – я также не хотел возвращаться домой один, в темноте. Только не в этом городе. Я не настолько глуп.

Я протянул руку к рваной ране у глаза, но вздрогнул от боли в плече и остановился, так и не дотронувшись до лица. Место, откуда я вырезал кусок кожи, болело всё сильнее.

Я уже собирался сказать Джону, чтобы он пошёл на хер, как вдруг…

Паф! Паф! Паф!

Звук выстрелов вдали. Как будто взрываются петарды.

Что за нахер?

Джон побежал трусцой, через парковку шинного магазина, обратно к больнице. Я вздохнул и последовал за ним.

Когда мы добрались, там уже творился сущий ад. Шесть полицейских машин сгрудились у входа в отделение скорой помощи, освещая парковку, как танцпол на дискотеке.

Нет – уже семь полицейских машин. И одна скорая, с раскрытыми задними дверями. Автоматические двери на входе, по всей видимости, были заперты: они не открывались, когда рядом пробегали люди, большинство – пригнув головы, как будто бежали через окоп под обстрелом. Вышла какая-то женщина в аквамариновом халате со спутанными светлыми волосами – левая половина её головы была в крови.

Всюду полно народу. Ярдах в пятидесяти от здания, на дальней стороне газона, ждала группа людей, среди них – трое или четверо в инвалидных креслах. Похоже, туда отводили пациентов, эвакуированных из больницы. Рядом рявкал полицейский, сопровождая каждую команду жестом каратиста, рассекающего рукой воздух. В другой руке он держал пистолет, направленный вверх.

По газону шатались и другие люди – кто-то, видимо, жил рядом и пришёл посмотреть, что за суматоха; другие были похожи на сотрудников больницы.

ПАФ! ПАФ! ПАФ-ПАФ-ПАФ!

Из здания раздалось ещё с полдюжины выстрелов. Вокруг нас одновременно пригнулась сотня голов – хотя звук заглушали стены. Закричала женщина.

Джон – обладатель генетического дефекта, заставляющего его идти прямиком к опасности – направился к участку, где копы уже выстраивали периметр вокруг нараставшего хаоса. Где-то улыбнулся и со знающим видом закивал Чарльз Дарвин.

Мы подошли к тротуару, где проход перекрыли двое копов: один толстый, чёрный и в очках, второй – старый, с усами на пол-лица. Джон сошёл с тротуара – видимо, надеялся пройти по траве прямо у них под носом. Чёрный коп выставил руку и потребовал, чтобы мы остановились – в вежливых выражениях, но с тоном, явно намекающим, что если мы не подчинимся, он измордует нас так, что мы отправимся вперёд в прошлое.

Мы посторонились – санитары провели мимо нас истекавшую кровью женщину. Она плакала, держалась за голову и постоянно повторяла: «ХОТЬ БЫ ЧТО! ЕМУ ХОТЬ БЫ ЧТО! ОНИ СТРЕЛЯЮТ И СТРЕЛЯЮТ, А ОН…»

Она подавилась всхлипываниями.

Джон тронул меня за плечо и показал рукой: рядом остановился квадратный грузовик с белыми и голубыми надписями на кузове. Я подумал, что это обычный полицейский фургон, но когда открылись двери, из него высыпала толпа спецназовцев.

Срань господня.

Они вошли в здание, все, кроме двоих. Один побежал к крытой парковке, неся на спине здоровенную винтовку, а второй исчез за углом.

Джон сместился влево и сошёл с тротуара на газон перед зданием больницы. Там стояли скамейки и десятифутовая бронзовая статуя женщины в старомодном костюме медсестры. Флоренс Найтингейл? Я последовал за Джоном, и мы присоединились к толпе наблюдавших. Народ собирался там, потому что этот участок немного приподнимался и служил неплохой обзорной точкой для отделения скорой помощи, где сейчас происходила вся движуха.

Выстрелы. Частые, примерно дюжина. Возгласы в толпе. Я едва мог рассмотреть, что творится впереди, но видел, как люди сломя голову выбегают из здания. Одна женщина упала и получила жёсткий удар ногой в лицо. Затем вышел мужчина, которого вели под руки двое медиков – у него не было правой ноги ниже колена. По крайней мере, мне так показалось: я стоял довольно далеко, входная дверь казалась размером с почтовую марку. Именно поэтому у меня нет полной уверенности в том, что произошло дальше.

Сначала человек в чёрной форме спецназовца выбежал из здания, что-то крича. Отсюда я не слышал его слов, но Джон до сих пор утверждает, что он кричал «Бегите!»

Раздались выстрелы – громкие, резкие, близкие. Затем послышались крики. Крики каждого человеческого существа, стоявшего достаточно близко к зданию, чтобы видеть происходящее. Копы возле входа пригнулись за припаркованными машинами и направили оружие на раздвижные двери.

Оттуда, хромая, вышел человек, и все стволы разом последовали за ним.