Я выдал ковбою сдачу, стараясь по возможности глянуть новости через его плечо. Сейчас там вели эфир из больницы, и камера показывала крупным планом пулевые отверстия в стенах и пустые гильзы на полу.

Ковбой обернулся, проследил за моим взглядом и увидел телеэкран.

– Какая жуткая хрень, а?

– Ага.

– Это близится конец света, вот что я тебе скажу.

– Да, наверное. Хорошего дня.

Ковбой вышел. Он засунул бумажник в задний карман, и я представил, как из-за давления натянутой ткани тот выскальзывает обратно.

Джон недавно устроился в организацию, которая хранила государственные документы. По всей видимости, большая часть ведомств уже перешла на электронный документооборот – когда всё хранится в компьютерах, – и им требовалось за пару лет уничтожить все бумаги, так как бюджет не предусматривал средств на содержание архива. Джон получил работу в команде по уничтожению документов. Казалось, лучше работы для него просто не найти: как можно облажаться с уничтожением бумаг? Джон рассказывал, как они собирают их в кучу и сжигают из огнемёта, но я подозреваю, что они просто суют их в большой шредер.

Я познакомился с Джоном на занятиях по компьютерной грамотности в старших классах, когда мне было четырнадцать. Нас учил Мистер Герц – усатый здоровяк, который часто прерывал уроки по Windows 95 своими триадами об атеизме. Джона все любили: он играл на гитаре, показывал карточные фокусы и умел стоять на голове. Меня же, напротив, все всегда считали невзрачным – точно так же люди естественным образом считают, что у собак есть шерсть.

Я взял очередной DVD и принялся за наклейку. Шесть недель назад на меня написали жалобу: на мои смены приходилось больше краж, чем на смены двух других менеджеров. Не очень понимаю, что я мог с этим поделать – видимо, нужно было бегать по магазину и хватать всех детей с сумками.

Я решил, что проблема была в противокражных этикетках, на которые реагирует сигнализация на выходе: они были прицеплены к коробкам DVD-дисков, и любой вор легко додумается вынуть диск из коробки и положить в карман, а саму коробку оставить в магазине вместе с этикеткой. Я написал начальству гневное электронное письмо о том, что нашу противокражную систему придумал законченный идиот, и что если они всерьёз хотят предотвратить кражи, этикетки стоит наклеивать на сами диски. В конце концов, не коробка, а именно диск представляет главную ценность.

Начальство согласилось, и в итоге я вместе с двумя другими сотрудниками потратил двенадцать часов, наклеивая эти твёрдые этикетки на все новые диски, поступившие в магазин. План сработал на отлично. Точнее, всё было хорошо до прошлого четверга, пока один покупатель не принёс диск, исцарапанный в хлам: этикетка отвалилась от диска, когда тот был внутри плеера. Она заблокировала выдвижной лоток дисковода, и покупателю пришлось его выковыривать. Ещё через два дня другой покупатель принёс сломанный DVD-плеер. Когда его диск застрял из-за наклейки, он попытался его вытащить и сломал лоток.

В тот день меня не было на работе – я взял очередной больничный. Но когда я вернулся, меня поджидало 27 электронных писем от всевозможных менеджеров, региональных менеджеров и прочих людей, с которыми я никогда прежде не общался: все они требовали, чтобы к первому ноября со всех дисков были сняты все противокражные этикетки.

Не поймите меня неправильно: я пишу об этом на тот случай, если у вас вдруг возник вопрос, какого чёрта я припёрся на работу в разгар апокалипсиса. Ответ таков: если я возьму ещё один больничный, меня уволят; если я не успею к сроку снять все этикетки, меня уволят; а если я и смогу отболтаться от одного увольнения, то в жизни не отболтаюсь от двух. А если меня уволят, люди очень скоро решат, что я не заслуживаю своего дома, электричества, воды и еды. И будут правы. Если вы не считаете это веской причиной прийти на работу, когда вокруг творится такое, думаю, вы до сих пор живёте с мамой и папой.

Я глянул на экран телевизора – и заметил кое-что новое. Показывали съемку камеры наблюдения из больницы – цветную, но с низкой частотой кадров, поэтому казалось, что люди не идут, а перемещаются рывками, всякий раз телепортируясь на пять футов. В кадре показалась женщина, в ужасе бегущая по коридору. Затем картинку переключили на возрастного мужика в костюме – какой-то эксперт, которого попросили дать комментарий. Затем снова включили запись с камеры слежения – и я замер.

DVD-диск выпал из рук и ударился о прилавок.

Мне не показалось?

Запись проиграли по второму кругу. На экране возник Фрэнки: он стоял в зале с пистолетом в руке, а другой держал за горло медсестру. Кадры медленно сменяли друг друга, и люди на экране двигались рывками. Затем появился охранник – он вытянул вперёд руку, пытаясь успокоить Фрэнки. Следующий кадр – те же персонажи, руки и ноги сменили положение. Проигрывали, как мне показалось, по одному кадру в секунду. Следующий кадр показал то, что меня так взволновало.