«Я часто сам по себе

Так проще и я чувствую себя цельным

Но иногда в голове появляется много мыслей,

В верном ли я направлении двигаюсь?

Правильно ли поступаю?

Что будет, если я оступлюсь?

Смогу ли вновь подняться?

Однако сейчас я никогда прежде настолько сильно не ощущал,

что делаю всё верно

И голос дрожит и сон пропадает,

Но лишь от предвкушения: что ещё меня ждет?

Мне кажется — что-то очень хорошее

Объяснить словами не выйдет,

Я пытался — не получилось

Но сожми мою ладонь

и ты поймешь, что я чувствую

Я вижу блеск в твоих глазах

И нерешительность в твоём голосе

Я знаю, мы похожи

Хоть и абсолютно разные

Ещё я знаю, что наедине с собой

Ты тоже задаёшься вопросами:

В верном ли я направлении двигаюсь?

Правильно ли поступаю?

Почему вокруг всё движется так быстро,

В то время как под ногами нет опоры и я будто падаю

Но внутри ты тоже чувствуешь, что это необходимо

Что ты всё делаешь верно

Ты не ошибаешься

И ты тоже предвкушаешь: что ещё тебя ждет?

Тебе кажется — что-то очень хорошее

Объяснить словами не выйдет,

Ты пытался — и что? Не получилось

И ты сам протягиваешь руку,

Чтобы поделиться тем, что чувствуешь»

Когда Юэн закончил играть, Бернард продолжил зачарованно смотреть на его пальцы. Он сделал глубокий вдох и снова ему показалось, что пока он слушал песню, он не дышал. Может, так и было.

— У этой песни, — начал он, посмотрев наконец Юэну в лицо, — немного другое звучание.

— Менее пронзительное по сравнению с большинством из того, что я пел тебе прежде, да, — Юэн кивнул с важным видом. — Петь каждый раз одинаково вообще не интересно, поэтому решил разбавить свой «слащаво-депрессивный» репертуар.

— Мне понравилось. Нравится и твоё «слащаво-депрессивное». Вообще, — Бернард в задумчивости потёр щеку, — твой голос звучит поразительно удачно, за какую бы песню ты ни взялся, какой бы текст ни придумал. Чистое и пронзительное пение или что-то такое, больше приближённое к обычной речи, немного тягучее, что-то эмоциональное с надрыванием голоса или нежное, даже интимное... — твой голос везде звучит... — Бернард запнулся. — Даже не знаю, как объяснить. Каждый раз мне сложно подобрать слова. Вау, классно, хорошо, красиво — или что я там обычно говорю? Иначе не знаю как.

—

«Объяснить словами не выйдет. Я пытался — не получилось»

, — усмехнувшись пропел Юэн строчки из своей новой песни, обхватив гитару и сцепив пальцы в замок.

— Да, — согласился Бернард, — есть вещи, которые не объяснить словами. И, наверное, с этим нужно просто смириться.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.

— Рад, что тебе понравилось. Музыкальный критик в тебе перешёл на новый уровень, — сказал Юэн.

— Всё хотел спросить: от игры на гитаре болят пальцы? Нужно ведь сильно зажимать струны, чтобы звук получался чистым. А твои пальцы двигаются так легко, будто едва касаются...

— Если долго играть, то да, побаливают. Но больше от усталости. А так, давно уже нет. Смотри, — сказал Юэн и выставил руку ладонью вперед.

Бернард посмотрел, но не совсем понимал, что хотел от него Юэн.

— И что я должен увидеть?

— Мозоли на кончиках пальцев. Они появляются, когда долго играешь на гитаре, поэтому ничего не болит.

Бернард снова присмотрелся, но ничего не увидел. Тогда он вытянул руку и соприкоснулся кончиками своих пальцев с кончиками пальцев Юэна. Судя по выражению лица, Юэн такого не ожидал, но руку убирать не стал и лишь улыбнулся.