— На рудник сам могу отвозить. Как пойдет. Мне пока многого не надо. Я логово чудища разыскиваю, так что зверье будет вставать на пути. Шкуры оставлять жалко.

— Понимаю, — кивнул скорняк. — И не боязно вам в лес одному ходить?

— Боязно? — я задумался. С одной стороны, белая тварь меня напугала, с другой, я выяснил, что меня она тоже боится. Колдуны не могут создавать такие иллюзии как мы, им это знание недоступно. Как же я буду охранять обоз? Вот моя тайна и раскроется. Так что может зря я тут с людьми болтаю. — Немного, но я справлюсь.

— Смелый вы, господин колдун, — одобрительно покачал головой Монтен. — Я вам за каждую шкуру готов давать двадцать серебром за невыделанную.

— А за выделанную? — уточнил я.

— Ну тут и тридцать можно, ежели выделка достойная будет.

— Хорошо, я согласен, — отвечал я, хотя совсем не понимал, много это или мало.

Монтен ушел в дом и через минуту вернулся с кошелем. Отсчитал мне двадцать серебром, и мы распрощались.

Я отправился вниз по улице. Она оказалась длиннее, чем я думал. Чем ближе к окраинам, тем беднее становились дома, тем больше воняло скотиной, тем меньше народа шлялось по дороге.

Наконец я приметил добротный дом с розовыми кустами перед забором. За ним, как и говорил старик, оказалась покосившаяся, ветхая избенка. От забора здесь мало что осталось, но во дворе было чисто и даже посажены кое-какие цветы вперемешку с ягодными кустами.

Я вошел во двор, и тут же ко мне с лаем кинулась большая лохматая собака. Однако пес очень быстро понял, кто перед ним и, скуля, попятился в свою конуру.

Тут же на пороге показался старик.

Я молча протянул ему банку с мазью и собирался было уходить, но старик запричитал:

— Господин колдун! Благослови вас Ивай! Вот, возьмите! — он протянул мне медяки, но я просто уставился на них, не зная, как быть. Брать деньги с нищего старца не хотел, однако кто знает, какие у людей законы? Быть может, я нанесу ему глубокое оскорбление?

— Я не уверен, что эта мазь поможет, поэтому пока денег брать не буду, — выкрутился я и поспешил покинуть двор, пока старик опять не начал причитать.

Обратно шел, не спеша, петляя по улочкам города. Некоторые из них были такими широкими, что на них спокойно разъезжались крупные телеги, другие настолько узкими, что и двум людям не разминуться.

Рассматривая магазины и товары за стеклом, ловил себя на мысли, что мне хочется все потрогать и рассмотреть внимательнее, но я не решался. Не хотел привлекать лишнего внимания и отвечать на ненужные вопросы.

Иногда попадались харчевни и питейные заведения. Про них я был наслышан от отца Ласки. Тот очень уважал и пиво, и медовуху, и различные настойки. Меня тоже пытался приучить, но все это было такой редкой гадостью, что я не мог и глотка сделать, не закашлявшись.

На одной из боковых улочек возле дома с резными балкончиками и красными шторами на окнах стояли девицы в ярких нарядах. Да таких откровенных, что наши бабы сгорели бы от стыда, хотя и не отличались целомудренностью.

— Господин колдун, не хотите ли поразвлечься? — спросила одна из них.

Яркая блондинка с большими грудями и широкими бедрами. Я бы поразвлекался, да только даже с иллюзией когти и клыки у меня на месте. Пораню еще нежную розовую кожу этой милашки, потом поднимется вой, моя тайна раскроется раньше времени… В общем, я просто улыбнулся и прошел мимо.

Я подходил к площади с другой стороны и остановился возле стекла, за которым медными боками на меня смотрели котелки всех форм и размеров. Прикинув, что котелок мне все равно может понадобиться, а в кармане звенит серебро, я толкнул дверь.

Котелков и различных горшков здесь действительно было много. И медные, и чугунные, и глиняные горшки.

— Чего изволите, господин колдун? — раздал голос из-за прилавка.

Седой пухлый старик в видавшем виды кафтане подошел ко мне и принялся рассказывать о товаре:

— Здесь у нас маленькие экземпляры для отваров и компотов, тут суповые, а вот эти большого размера. Вам какой медный, чугунный?

— Медный, среднего размера, — я указал на котелки, которые мы меняли у торговцев на шкуры. В таких было удобно и варить отвары, и вываривать мозги.

— Два серебряных, господин колдун, — сказал торговец и уставился на меня, ожидая то ли реакции, то ли денег.

Я снова не смог понять дорого это или нормально. Начал вспоминать счет, которому меня учила Ласка. В ущелье мы выменивали три таких котелка за одну обработанную шкуру. Монтен сказал, что обработанная шкура стоит тридцать серебряных. Если котелок стоит два серебряных, то за одну шкуру можно купить… пятнадцать котелков. Сучьи торгаши! Вернусь, головы пооткусываю тварям жадным! Дело за малым — вернуться.