И он бы это обязательно успел сделать, если бы в последний момент, я не смог пошевелиться. Мышцы по-прежнему почти не слушались, и я действовал как дёргающийся паралитик во время приступа эпилепсии, но и этого хватило.

Зарычав в голос, я нырнул вперёд и со всех сил влепил лбом по приплюснутому носу беспредельщика. В тот же миг услышал, как проскочивший мимо топор, вылетел из руки быка и ускакал под платформу. Успев подхватить осевшее тело противника за грудки, я толкнул его на начавшего поворачиваться Слепого, а затем выдернул из груди мёртвого Головы, свой нож.

Тёмный почувствовал опасность и попытался сплести из чёрных спиралей нечто убийственное, но я его опередил. Так и не собранная в клубок, тёмная энергия, почти безболезненно прошла сквозь тело, а затем клинок начал входить в живот Слепого, с частотой швейной иголки. И чем дольше я тыкал в наиболее уязвимые места, тем больше мне возвращалась подвижность.

Иной бил меня кулаками, царапался и несколько раз пытался укусить, но я продолжал держать за шиворот и планомерно терзать его тело, пока он истошно орал. И делал я это до тех пор, пока он окончательно не испустил дух и обмяк. А затем мне пришлось найти топор и быстро добить всех, кто ещё дышал. К окончанию вынужденной процедуры я был весь перемазан чужой и своей кровью.

Я знал, что должен это сделать, чтобы живущая в Слепом потусторонняя тварь не успела переместиться в другое тело. Однако сам процесс полного изгнания тёмного с помощью топора и ножа, мне никакого удовольствия не принёс.

Дойдя до распахнутых ворот, я вышел из цеха и запер их на навесной замок. А когда развернулся, увидел запыхавшегося от бега Сизого с десятком блатных. Воры остановились под фонарём, освещающим проход между ровными штабелями досок, и с подозрением меня рассматривали.

Я не смутился при виде заточек и финок в их руках. Их же, напротив, смутило обилие крови и наличие у меня топора и ножа.

— Блотота лагерная, вам сегодня на лесопилке больше делать нечего — заявил я и закинул связку ключей далеко в сугроб.

— Молчун, ты чего натворил? — спросил Сизый, при этом продолжая в нерешительности перетаптываться на месте.

В ответ я ухмыльнулся и стряхнул с топора капельки крови.

— Во-первых, я не Молчун. Теперь называй меня Ведьмак. А во-вторых, ликвидатор просто выполнил свою работу.

Такой ответ навряд ли кого-то устроил, но мне было на это наплевать, ибо несмотря на рану в боку, я был готов продолжать убивать, если это, конечно, понадобится для дела. Продолжать играть в гляделки, нам помешали окрики караульных, лай собак и лучи фонарей, заметавшиеся в заснеженном проходе, ведущем к железнодорожной ветке.

Похоже, Груздь не сплоховал и сразу после оповещения Сизого, побежал стучать о произошедшей поножовщине в администрацию зоны.

Вооружённых автоматами советских солдатиков, в сопровождении зоновских кинологов, набежало много. Всех зеков грубо уложили мордами в снег и разоружили. И только в тот момент, когда за моей спиной защёлкнулись наручники, я почувствовал, как остатки тёмной сущности, долгое время питавшейся горем и страданиями простых сидельцев, покинули эту реальность. После этого, как всегда, пришло облегчение. Я, наконец, выдохнул и окунул забрызганное кровью лицо в снег.

1 Декабря 1979 года.

Научный центр Капицы.

Подземный комплекс глубокого залегания.

13 уровень.

Сектор биологических исследований.

Выйдя из кабинета, академик, как всегда, почувствовал неявную угрозу жизни. Среагировав, ноги сами начали разгоняться по длинному коридору, называемому охраной комплекса — взлёткой.

Стометровая железобетонная дорожка круглосуточно находилась под прицелом автоматических турелей. Парочка авиационных 20-мм пушек, были вмурованы в специальные ниши, над гермоворотами. В случае объявления красного уровня тревоги фотоэлементы объективов, начинали фиксировать любое движение. А специальная рация, принимать сигналы от личных маячков сотрудников центра. И если, не дай бог, у проникшего на взлётку не имелось правильного маячка, вычислительная машина, управляющая турелями, принимала решение открыть огонь на поражение.

Пушки ещё ни разу не стреляли, но пару раз дело едва не дошло до реального применения огневого заслона. Разумеется, сам Капица очень надеялся, что так продолжится.

Повернув за угол, академик добрался до бронированной будки с дежурным и приветливо кивнув лейтенанту внутренних войск. Молодой ликвидатор следил за перекрёстком, через широкие прорези бойниц, и Капица заметил, как он поморщился, когда академик повернул направо.

Оно и понятно, сектор биологических исследований считался самым ужасным местом комплекса. Исследовательские лаборатории, от остальной части катакомб, отделял плазменный дезактиватор, способный прожарить любое биологическое существо до состояния пепла, за считанные секунды.