Тайком наблюдая за процессом вооружения десантного отделения, я пытался найти какую-то разницу в огнестреле, существовавшем в моей изначальной реальности. И если честно, то никаких отличий в вооружении десантников не заметил. Здесь всё было стандартно, и уж точно не так, как в подразделении московских ликвидаторов.

После получения оружия, к самолёту АН-22 подъехал заправщик. Десантники тоже начали заправляться, но только сухпаем. Я от них решил не отставать и немного уменьшил количество выданного провианта.

Ефрейтор Колобков заметил выложенную на ящик банку сгущёнки и, прекратив возиться с разобранным пулемётом РПКС-74. Подойдя, он протянул к консерве руку, но я накрыл её пятернёй.

— Чо, Турист, зажал? — с вызовом спросил круглолицый парень. — Я же на всю братву хочу взять. Пацаны полторы недели в вагоне яйца трясли. Всю выданную сгущёнку ещё в первый день сточили. По сладкому все истосковались.

Выслушав объяснения Колобка, я ухмыльнулся.

— Да нет, я не зажал. Но это моё. А я своё без спроса не отдаю.

Если честно, то, когда он подошёл, я едва сдержался. Хотелось вскочить и оскалиться по-звериному. Год, проведённый на зоне, всё-таки наложил нехороший отпечаток на рефлексы.

— Так, я же вроде уже попросил и всё объяснил — не понял моей предъявы простодушный Колобок.

— Ну раз попросил, да ещё и объяснил, то забирай — ответил я и, заставив себя расслабиться, решительно двинул банку сгущёнки к замершему ефрейтору.

Чем ближе к вылету, тем меньше смеялись и подкладывали друг друга гвардейцы, десантники. И даже ротный писарь, наблюдающий за мной издалека, перестал буравить мой затылок неприязненным взглядом. И в эти минуты затишья я внезапно почувствовал присутствие иного. Это заставило закрыть глаза и уйти в себя, чтобы всё проверить.

Несмотря на показную браваду, молодые десантники волновались перед вылетом и их скрытые эмоции выделяли море энергии. Если бы я мог пользоваться ей как раньше, то сейчас легко наполнил своё внутреннее хранилище. Теперь же я был в состоянии ловить лишь те мизерные крохи силы, что не шарахались от меня, как стайки мальков от хищной рыбы.

Сосредоточившись, я начал вливать всю пойманную энергию в замершего теневика. Призрак, позволял увидеть любого человека насквозь и понять, одарён он или нет. А ещё я мог узреть истинное лицо иного, носимое им до попадания в эту реальность.

Постепенно я начал различать ауры окружавших людей. Сфера восприятия расширялась и, в конце концов, захватила весь личный состав девятой роты. Внимательно осмотревшись, я просканировал десантников, насколько это было возможно, но ничего экстремально необычного не заметил.

И тут в поле зрение зашли несколько новых персонажей. Четыре вполне обычные ауры отделились от экранирующего потустороннее зрение, массивного фюзеляжа самолёта. Немного приоткрыв левый глаз, я увидел одинаковые комбинезоны. Это были военные техники, обслуживающие АН-22.

Взяв стремянку и ящик с инструментами, они направились в сторону приземистого строения технических служб. А когда я уже хотел переключиться на более детальное изучение аур десантников, от самолёта отделился пятый персонаж, вызвавший у меня желание схватить автомат.

Пятый техник был иным. Не светлый и не тёмный, а скорее нейтральным. В ауре одарённого магнетизмом человека, прорисовывался контур тени существа, похожего на человекоподобную крысу. Похожего персонажа я уже встречал в Москве и потому понимал — этот иной очень опасен.

Чтобы крыс не заметил проявления чужого интереса, я отключился от тоненькой струйки собираемой энергии и наклонив голову, изобразил дремлющего десантника. А в это время теневик принялся следить за необычным техником.

Иной начал обходить самолёт по кругу, при этом деловито осматривая элероны на крыльях, внешний кожух двигателей, шасси и фюзеляж. И вроде ничего необычного, просто техник, выполняющий свои прямые обязанности. Но я заметил, как он вглядывается на каждую группу отдыхающих на бетонке десантников, словно сканируя их на предмет необычности.

По моей тушке иной тоже скользнул взглядом, но я его никак не заинтересовал. Замершего в тени призрака он тоже не заметил. А я, наконец, смог рассмотреть человеческое лицо крысюка. Ничего необычного не заметил. Среднего роста, черноволосый, на вид лет тридцать, не больше. Судя по чертам и разрезу глаз, носитель иного изначально был узбеком. Никаких особых примет не заметил.

Обойдя все основные скопления десантников, иной направился к дальней от нас, опоре шасси. Обойдя колёса, он поставил раскрытый саквояж с инструментами на бетонку и воровато осмотрелся. Затем взял что-то небольшое из саквояжа и принялся осматривать механизмы.