Ло Чжоу вздохнул. Аргумент был верен, но не убедил его. Если Золотая Цикады был прав, и на лице убийцы в час нападения на Лю Лэвэнь был грим, то и на следующий день что мешало ему нарумянить бледные щеки. Но спросить, умел ли Му Чжанкэ пользоваться гримом, он не хотел. Его люди, направленные на обыск в комнате Му, ещё не вернулись, но если там обнаружится коробка с гримом, ни о чём спрашивать, возможно, и не придётся, но пока сам вопрос мог излишне много сказать и Лао Гуану, и его ученикам.

Через час вернулись люди Ло с обыска. Они нашли в покоях Му Чжанкэ коробку с гримом и женской косметикой. Правда, коробки были новые, к ним никто не прикасался, и Сунь Ши на вопрос, откуда взялся грим в спальне Му, уверенно ответил, что тот наверняка купил его или для сестры, или для Мао Лисинь, за которой пытался ухлестывать.

Сунь Ши и Гао Фу были абсолютно убеждены в невинности Му Чжанкэ. Да это просто кощунство! Убивать прекрасных девиц — это не его конек, он же за каждым жюцунем бегал, а если девица посылала его к чёрту — тут же переключался на другую! А что касается убитого Исиня, тут вообще смех, да и только. Они же друзья были — не разлей вода! К тому же на премьере спектакля Му в академии не было! Да и вообще, вся эта история с убийствами — какая-то нелепая инсинуация, порожденная завистливыми сплетниками и злопыхателями. Му Чжанкэ, может, и не образец для подражания, и не душегуб-убийца.

Сунь Ши и Гао Фу были твёрдо уверены, что Му Чжанкэ пытаются подставить.

Их учитель, Лао Гуан, мрачный и насупленный, молчал. Если и вправду окажется, что Му Чжанкэ — убийца, ему самому, как минимум, придётся покинуть Гоцзысюэ. Но за каким бесом Му убивать людей? Чжанкэ не был особенно мстительным или злопамятным, с Лю Лэвэнь он, насколько знал Лао, никогда и никак связан не был, а с Исинем они вместе часто шлялись по местным кабакам и прочим злачным местам. Чего им было делить? Не говоря уже о том, что последние десять дней Му никто в академии не видел. Да, прокрасться сюда труда ему бы не составило, но зачем ему Сюань Янцин?

Ван Шанси тоже, хоть и недолюбливал Лао Гуана, был солидарен с ним. Личность Му Чжанкэ, на его взгляд, совершенно не вязалась с совершенными преступлениями, переполошившими и академию, и дворец императора. Оруженосец Бо Миньюнь своего мнения не имел, но считал Му бабником.

Ши Цзинлэ и Мао Лисинь здорово переполошились, когда узнали о ночной находке Цзиньчана и Бяньфу. Девицы тут же пожаловали в резиденцию Ван Шанси и забросали обоих вопросами.

— А чего вас понесло ночью на Небесное озеро? — без обиняков поинтересовалась Лисинь.

— Да просто, луна была так прекрасна. Вот и решили прогуляться, — тон Цзиньчана был твёрд.

— А кто нашёл тело? — спросила Ши.

— Да оба мы его заметили, он на мелководье у берега плавал…

— И это тот самый, кого вы видели перед пиршественным залом?

Цзиньчан вздохнул.

— Он кажется мне выше ростом, чем тот. К тому же Му Чжанкэ — опытный мечник. Я видел, как он двигался на ристалище. Он не очень похож на того убийцу.

Бяньфу удивится, что даже Ши Цзиньчан не рассказывает всей правды.

Потом появились директор и деканы. Сюй Хэйцзи, директор академии, Линь Цзинсун, декан факультета словесности, Цзянь Цзун, декан факультета алхимии, вообще-то вышли из ректората, чтобы встретить прибывших чиновников, присланных дворцом для расследования произошедших убийств. Узнав, что убийца, человек с отсёчённым мизинцем найден, Сюй вздохнул полной грудью. Неужели Небо сжалилось над ним? Линь Цзинсун с облегчением сказал, что теперь всё наладится, а вот Цзянь выразил в этом сомнение.

— Неизвестно зачем убил, а потом неизвестно зачем утопился? Странно как-то.

Затем пожаловали следователи академии Ханьлинь, от которых все ждали, что тайна убийства двух красавиц, гибели Исинь Чэня и причин, толкнувших на убийства Му Чжанкэ, будет разгадана ими за пару часов. Ну, разумеется! Ведь что может быть проще, чем распутать клубок интриг, когда у тебя есть гордое звание академика?

Хуан Гуань и Хуэй Лян, учёные мужи с бородами ниже пупа и степенностью черепах, казались воплощением мудрости. Они прибыли в сопровождении свиты писцов, евнухов и прочих важных персон, словно направлялись не на место преступления, а на императорский пикник. Каждый их шаг был полон важности, каждый довод — глубины. Казалось, сейчас они достанут из рукавов волшебные лупы и моментально обнаружат имя убийцы, глядя на мир через магический кристалл.

Первым делом они потребовали чаю. Затем — смены подушек на более мягкие. А потом долго и сосредоточенно слушали рассказы Ло Чжоу, расспрашивали о расположении трупов, делая пометки в своих листах с видом людей, решающих глобальную проблему мироздания. Ах да, и, конечно, они задавали бесконечные вопросы свидетелям.

Их методы напоминали скорее чайную церемонию, нежели расследование. Скрупулезное рассматривание шелковых халатов жертв, глубокие вздохи над каждым иероглифом в бумаге, найденной на столе Исинь Чэня, — кажется, они пытались понять не мотивы убийцы, а его эстетические предпочтения, особенно, когда начинали спорить, чей почерк красивее на протоколе осмотра места преступления.