— Что еще ты помнишь? — спросил отец.

— Он не был рад встрече с тобой, но все равно пришел.

Контраст между отцом и Балкоси был разительным. Отец вел себя дружелюбно, даже эмоционально, в то время как Балкоси держался холодно. Балкоси был пухлым, он облачился в роскошный бархат, его шею обвивали тяжелые золотые цепи, пряжку плаща украшали крупный рубин и бриллиант. Он приехал на черном скакуне, в сопровождении трех стражников, и при виде нас поджал губы, словно попробовал что-то неприятное на вкус.

— Он посмотрел на нас сверху вниз.

Отец слабо улыбнулся.

— Ты прав. Посмотрел. Но многие архиномо так делают. Старые нобили горды и часто опасаются нас. Что еще ты помнишь?

Несмотря на кислую мину ди Балкоси, отец радостно приветствовал его, расцеловал в обе щеки и повлек за собой вдоль рядов растений, чтобы познакомить с виноградарем. Потом начал расспрашивать Балкоси, что тот думает о сорте винобраккья, над которым мы трудились. «Дед учил меня, что мы должны разбираться в том, чем торгуем, — сказал отец. — В людях, которым даем обязательства, в делах, которые эти люди ведут, в деталях их жизни. И вот я здесь, с садовым ножом в руке и крайне слабым пониманием искусства виноделия».

«Это изысканный сорт, — ответил Балкоси, от изумления смягчившись. — Но конечно же, вы и так это знаете».

«Но что насчет этих конкретных лоз? — спросил отец. — Следует ли растить их чашами? Отдельно стоящими, а не на шпалерах или привитыми к хорошим сортам? Каждый, с кем я беседую, высказывает свою точку зрения на этот счет, и все они противоречат друг другу! Я прочел „Землю и плоды“ Петоноса и „Делла Терра“ Эсконоса — и их мнения расходятся. Что вы думаете?»

Балкоси смягчился еще сильнее.

«Ай. Что ж, для винобраккья чаши подходят лучше всего. Так было на протяжении более пяти веков. Здесь „Делла Терра“ Эсконоса ошибается. Я читал тот параграф и сразу понял, что автор запутался».

«А вино? — не унимался отец. — Вино, которое делают из этого винограда. Что вы скажете про него? Оно лучше прочих? Комецци утверждают, что да».

«Что ж, — улыбнулся Балкоси, — мои собственные земли находятся рядом. — Он показал на ближайший холм и симпатичный кастелло, окруженный многочисленными лозами и деревьями. — Я не стану свидетельствовать против себя».

Отец рассмеялся.

«Ай. Ну конечно. У истинного наволанца есть любимый виноградник, любимый сорт винограда...»

«...и любимая бутылка, — закончил цитату Балкоси. — Именно так. Но думаю, если вы хотите приобрести вина, возможно, эти будут не столь утонченными, как продукция моего виноградника, однако ни один человек — что там, ни один король — не оскорбится, если вы подадите их на стол».

«Так, значит, эта земля хорошая? — спросил отец. — Мерио говорит, что этот виноград хорош, потому что лозы мудры и земля баюкает их, как мать своего первенца, но, — тут отец пожал плечами, — он из Парди».

«Глаза Скуро! — Балкоси со смехом сделал охранительный жест. — Пардийцы должны заниматься овцами, а не виноградом! — Он стал серьезным. — Но в данном случае ваш человек прав: это очень хорошая земля. Лучшая в окрестностях Наволы, а может, и на всем Крючке. Я часто смотрел на эти холмы, на эти старые виноградники и размышлял о том, как бы они расцвели, если бы о них заботились должным образом. — Он пожал плечами. — Однако Комецци не станут их продавать».

«Это старинный род, — заметил отец. — Торговые заботы ниже их достоинства».

«И упрямый, — согласился Балкоси. — Но вряд ли вы позвали меня сюда, чтобы обсуждать виноград».

«Не только виноград. — Отец поднял изогнутый нож и отрезал длинный стелющийся побег. — Я думал о том, что вы недавно сказали в Каллендре, насчет важности того, чтобы городскими делами управляли люди без личной заинтересованности. Насчет значимости номо нобили ансенс».

«А. — Балкоси смерил его взглядом. — Говорят, Девоначи ди Регулаи никогда не посещает Каллендру, но имеет глаза и уши повсюду».

«Чи. Вианомо болтают всякое. Я не люблю политику, это грязное и неприятное дело. Но иногда до меня доходят разговоры. — Отец продолжал обрезку, избавляясь от прошлогоднего подроста, убирая его до рукавов. — Я слышу разговоры о том и о сем, и меня обнадеживает, что старинные семейства тоже тревожатся о Наволе. — Он срезал еще одну стрелку и спросил виноградаря: — Я правильно делаю?»

«Совершенно правильно, господин».

«Най, най. Не зовите меня господином. — Отец мотнул головой в сторону ди Балкоси. — Наш гость благородный, я — нет. Вы знаете, что род ди Балкоси восходит к истокам Торре-Амо?»