Мальчик отпускает меня. Движение резкое, неуклюжее. На мгновение его руки замирают в воздухе, пустые, раскинутые, будто он хочет, нуждается в объятиях.

Папочка...

Клянусь, я слышу, как он это говорит, но в его голосе что-то неестественное. Я не вижу, чтобы шевелились его губы, будто слово прозвучало откуда-то извне, произнесенное чужим ртом.

Но это он. Настоящий. Мальчик — не просто мальчик, а Скайлер — утыкается лицом в шею Генри. Будто пытается вжаться в плоть отца.

— Все хорошо, — говорит Генри. — Ты в безопасности...

Он кладет руку на затылок сына и поднимает взгляд на меня. Я не могу разглядеть его выражение, не вижу его глаз. На мгновение, всего на вдох, мне становится страшно.

— Ты в безопасности, — говорит он, словно читая мои мысли. Но обращается не ко мне...

А к своему сыну.

Сколько же времени Генри прятал Скайлера здесь?

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ИСТОРИЯ СКАЙЛЕРА

Ты был рожден из любви, Скайлер. Для тебя важно знать, что ты создан из лучших частей твоей матери и меня. Ты был не чем иным, как чудом, сынок. Откровением.

Когда я пытаюсь передать всю невероятность твоего существования, мне всегда не хватает слов. Как мне рассказать твою историю? С чего вообще начать?

Жили-были…?

Слова никогда не будут достаточны для тебя. Поверь мне — я пробовал. Слова всегда подводят. Я даже не могу правильно начать эту историю. Твою историю. Казалось бы, это должно быть просто: закрыть глаза, сделать вдох и начать. Но я всегда теряюсь где-то по пути.

Говорят, третий раз — заговорённый. Будем надеяться, что это правда.

Впервые я увидел тебя на УЗИ Грейс. Почему бы не начать твою историю отсюда? Ты никогда не должен был стать легкой беременностью. Правда в том, что ты был не первым. До тебя было несколько ложных стартов. Мы мельком видели будущее, о котором мечтали, но судьба всегда вмешивалась. Это выматывает. Особенно твою мать.

Привычное невынашивание беременности , — сказал врач. Все, чего я хотел, — чтобы хоть кто-то из них посмотрел мне в глаза и объяснил простыми словами: Почему мы? Почему наша семья? Пожалуйста, просто скажите, что мы сделали не так?

К тому времени, как мы с твоей матерью узнали, что ты появишься, я, боюсь признать, был напуган. Напуган тобой , Скайлер. Я никогда не говорил об этом Грейс, но я не знал, смогу ли пройти через это снова. Цена казалась слишком высокой. С каждым выкидышем она теряла часть себя. Что-то важное. Я начал бояться, что если потеряем тебя, от нее уже ничего не останется.

Но это никогда не останавливало нас от желания этой жизни. Желания семьи.

Желания тебя , Скайлер.

Я разглядел тебя на мониторе — размытое серое пятно, кружащееся по экрану, — и, клянусь, все изменилось . Я старался не смотреть. Не хотел видеть. Ты разобьешь нам сердце, я просто знал. Если я не увижу тебя, думал я, ты не будешь настоящим. Всего лишь плодом моего воображения.

Конечно, я подсмотрел. Я всегда был бессилен перед тобой, Скайлер, даже тогда.

На сонограмме ты выглядел как призрак. В ту секунду, когда я увидел размытый контур твоего тельца, похожего на боб, я подумал: Этот мальчишка будет преследовать меня?

Твоя мать считала, что ты больше похож на ураган. УЗИ было радаром, сканирующим Атлантику, а ты — кружащимся штормом, движущимся к нам, которому оставалось семь месяцев до выхода на сушу. Ураган Скайлер . Самый яростный шторм, который когда-либо видела эта семья.

Было ли это твоим началом? Или твоя история начинается еще раньше? Возможно, тебе нужно углубиться дальше. Как далеко мне нужно заглянуть, чтобы добраться до самого корня тебя, Скайлер?

Что, если все эти выкидыши были необходимы, чтобы найти тебя ? Что, если это был способ Бога сказать, что ни один из тех других детей не стал бы тобой ?

Нет, не этот… Извини, и не этот… Нет, ни этот, ни тот.

А потом, наконец, после всего, Он говорит — Да, вот этот! Это тот самый ребенок.

Этот — полностью ваш…

Ты никогда не знал свою мать. Ее волосы цвета меда и пшеницы всегда падали на лицо, когда она говорила. У нее была дурная привычка жевать кончики, но мне это казалось милым.