…на лодке…

…нет луны…

…только звёзды…

…крабовые ловушки стучат друг о друга…

…тонкие прутья сетки гудят, когда двигатель набирает обороты…

…посмотри на меня

…просто посмотри

…прежде чем мы отправимся дальше…

…он ведёт меня к заливу…

…ко дну…

—что— то рассекает воду в нескольких ярдах от лодки. Так быстро, что мы оба вздрагиваем.

Я увидела—

Увидела—

Последнее видение от Грейс.

Его.

Мне нужно собрать всю силу воли, чтобы не спрыгнуть с лодки.

— Это был ты.— Я отступаю. Шаг, затем другой. — Ты… ты забрал его.

Генри не говорит ни слова. Тишина хуже всего.

— В воду.

— Что ты увидела? — Его голос ровный.

Генри не произносит ни слова. Молчание становится невыносимым.

— В воду.

— Что ты увидела? — Его голос ровный. Без эмоций. Он делает шаг вперед.

— Он здесь, не так ли?

Еще один рыбий хвост, острый как нож, рассекает черную зеркальную гладь.

— Ты привез его сюда? — спрашиваю я. — Его тело?

— Я проснулся, и Скайлера не было. — Слова звучат монотонно. Как заученные.

— Не ври мне.

— Я не вру...

Еще одна рыба бьет хвостом по воде. Даже сейчас я чувствую это. Чьи-то глаза следят за мной. Откуда-то из реки. Я вглядываюсь в воду, пытаясь разглядеть хоть что-то — хоть кого-то — но здесь слишком темно, чтобы кто-то мог заметить меня, даже если бы я кричала о помощи. На лодке только я и Генри. Совсем одни.

А я только что видела, как он бросает тело Скайлера в воду.

— О Боже. — Я чуть не кричу. Резко разворачиваюсь, внезапно осознавая, в какой ситуации нахожусь.

Я в ловушке. Одна с ним.

Никто не знает, что я здесь.

Я оглядываюсь в поисках помощи, других лодок на реке.

И тут вижу его. Отдельно стоящую хижину посреди Пьянкатанка.

Утиный шалаш.

Он так близко, будто ждал, когда мы его найдем.

Он был здесь все это время.

Генри берется за штурвал, словно пытаясь избежать ее. Но я хватаю его за руку.

— Подвези меня туда.

— Мэди...

— Подвези.

Я чувствую, как лодка поворачивает к конструкции. Больше никаких секретов. Больше некуда прятаться. Одному Богу известно, сколько эта вышка уже стоит здесь — судя по покосившемуся виду, десятилетия. Она возвышается на четырех столбах, дерево испещрено ракушками, сотни рачьих глаз смотрят на меня из темноты. Все это время. Прямо здесь. Ждала.

— Подплыви ближе.

Генри глушит двигатель в нескольких ярдах, и мы медленно дрейфуем к вышке. Лодка еще не успела остановиться, как я уже карабкаюсь на нее.

— Мэди...

Бока вышки обшиты досками. Я использую их как лестницу.

— Мэди, подожди...

Мне приходится перекидывать ногу через верхнюю перекладину, будто перелезаю через забор. Генри не отстает, бросает лодку и лезет вслед за мной.

— Мэди, пожалуйста...

Я взбираюсь на крышу.

Все говорят об ощущении остановившегося времени, но, кажется, только сейчас я по-настоящему почувствовала это. Мир замер. Вода перестала течь. Нет дыхания, нет пульса, ничего.

Только ребенок.

Мальчик.

Он свернулся калачиком, сжавшись в комок. Лицо уткнуто в колени, щеки прижаты к коленным чашечкам. Его кожа кажется такой бледной даже в темноте. Луна, где нет света.

— Эй? — я собираюсь с духом. — Ты... ты в порядке?

Мальчик поднимает голову, и я вижу его лицо.

Я уже видела это лицо.

Я знаю это лицо.

Этого не может быть.

Это же...

— Скайлер?

Это произносит не я. Это Генри.

Мальчик смотрит на нас, не говоря ни слова.

Скайлер.

Внезапно ребенок бросается ко мне. Его руки обвивают меня так быстро, что я не успеваю среагировать. Он такой хрупкий. На его костях почти нет мяса. Ребра выступают на голом торсе, словно перекладины старой лестницы. Он дрожит. Он такой холодный. И мокрый. Липкий. Его хватка неожиданно сильная, и мне приходится удерживать равновесие.

Как? Как это... как все это вообще возможно?

— Все в порядке. — Генри опускается рядом и осторожно освобождает меня от объятий Скайлера. Он говорит тихо, мягко, чтобы не напугать ребенка. — Все хорошо... я здесь.