Или… или я действительно что-то упустил. И проблема была не только в микоплазме.

Нужно было срочно отправить Фырка на детальное обследование. Только он мог сейчас заглянуть внутрь и дать мне точную картину.

Я вошел в ординаторскую. Она была пуста. Отлично.

Фырк, который все это время сидел у меня на плече и переваривал произошедшее, тут же нетерпеливо зашевелился.

— Ну что, двуногий, когда ты меня уже отправишь? — его голос в моей голове звучал на удивление бодро и даже как-то… предвкушающе.

— Неожиданно, Фырк, — я усмехнулся. — Теперь ты сам захотел обследовать пациентку? А где же твое обычное «опять я, вечно на побегушках»?

Фырк зловеще потер свои маленькие пушистые лапки.

— Конечно, хочу! — хихикнул он. — Тут же так интересно! Ничего не понятно! Что с ней такое?! Еще и ты, оказывается, виноват! Может, это из-за того, что ты такой сильный антибиотик ей назначил? А? Похоже, твой гениальный диагноз был неправильным! И теперь мы оба влипли!

— Болтай-болтай, — я только отмахнулся от него. — Иди лучше смотри, что у нее с печенью. И смотри очень внимательно! Изучай каждый сантиметр! Каждую клеточку! Мне нужна полная картина! Понял?

Я отправил его в реанимацию. Сам же остался ждать. Уходить домой, пока не прояснится ситуация с Мариам, я не собирался. Да и рабочий день, формально, еще не закончился.

Не успел я и пяти минут посидеть в тишине, как дверь в ординаторскую с грохотом распахнулась, и на пороге, как три фурии, появились хомяки.

Впереди, с гордо поднятой головой и горящими от гнева глазами, шла, конечно же, Белочка-Борисова.

За ней, как верные оруженосцы, семенили Суслик-Фролов и Пончик-Величко.

— Разумовский! — Борисова подскочила к моему столу и грозно уставилась на меня. — Ну, я так и знала, что ты здесь прохлаждаешься, пока я там, в «первичке», за тебя отдуваюсь!

— Да, — подхватил Суслик. — Алина из-за тебя чуть с ума не сошла! Там же народу — тьма! И медсестра мегера досталась! Столько крови у нее выпила.

Я спокойно посмотрел на них.

— Суслик, прекрати. Ты так описываешь её страдания, будто речь о великомученице, у которой злая медсестра-инквизитор выпила всю кровь. Ещё немного, и ты начнешь собирать подписи на её канонизацию. Святая Алина, покровительница всех страждущих в очередях «первички».

— Зато, — Борисова смерила меня презрительным взглядом, — пока ты тут сидел, за мной Славочка Пархоменко ухаживал! Очень милый и заботливый молодой человек! Не то что некоторые!

Суслик-Фролов тут же напрягся.

— Что?! Какой еще Славочка?! Что значит «ухаживал»?! — его уши покраснели, как два спелых помидора.

— А такой! — Борисова победно улыбнулась. — Очень внимательный и галантный! И в отличие от некоторых, не бросает девушек одних в самый разгар эпидемии!

— О-о-о, любовный треугольник! — Фырк, который, успел вернуться, тут же невидимо материализовался у меня на плече. — Моя любимая часть! Сейчас начнется!

Я не выдержал.

— Так, ребята, вы не могли бы свои амурные разборки перенести куда-нибудь в другое место? — я посмотрел на них устало. — В коридор, например. Или в курилку. Мне, если честно, с вами тут некогда нянчиться.

— Адепту нечего с нами нянчиться! — тут же взвился Пончик, который решил поддержать своих друзей.

Я резко оборвал их:

— Хватит! Прекратили свои наезды! Прекратили свои козни! Вы у меня уже вот здесь сидите, — я выразительно провел ребром ладони по горлу. — Я не намерен больше выслушивать ваши детские обиды и претензии! Если вы не умеете нормально, адекватно работать вместе со мной, как коллеги, значит, мы с вами вообще не общаемся. Игнорируем друг друга. Полностью. А если хотите продуктивно работать, спасать пациентов и чему-то учиться, тогда давайте работать. Вместе. И сообща.

В ординаторской повисла тишина. Хомяки ошарашенно смотрели на меня. Кажется, такого отпора они не ожидали.

— А как мы будем работать вместе, — наконец подала голос Борисова, и в ее голосе уже не было прежней уверенности, — если мест в команде Шаповалова всего три, а нас теперь четверо?

Я усмехнулся.

— А ты бы подумала своей белокурой головой, Алина, — я посмотрел ей прямо в глаза. — Что, если мест действительно три, а нас — четверо? И что, если мы, при этом, станем не конкурентами, грызущими друг другу глотки, а настоящей, слаженной, эффективной командой? Может, тогда Шаповалов, видя нашу работу, найдет способ оставить в отделении всех? Выбьет дополнительные квоты, ставки, я не знаю. Он же не дурак. И он ценит хороших специалистов.

Борисова нахмурилась, но в ее глазах я увидел живой интерес.

— Подумай, — я решил добить ее. — Я же, как вы все уже успели убедиться, гораздо умнее и опытнее вас всех, вместе взятых. Шаповалов вас обучает, как ментор, как начальник. А я могу вас обучать… — я запнулся, подбирая слова, чтобы не сболтнуть лишнего, — более продвинутый товарищ. На равных. Делиться знаниями, подсказывать, помогать. Но только в том случае, если вы будете делать все, что я скажу. Без пререканий и глупых споров.