— Кто ты такой? — он уперся в меня взглядом.

— Павел Георг Холод. Военный лекарь. Остальное вам расскажет госпожа Санара.

— Санара… — он тяжело вздохнул. — Моя непокорная дочь, которая в результате оказалась права. Наверное, вы считаете меня упертым глупцом?

— Простите, но она не посвящала меня в тонкости семейных проблем. Мы не так давно знакомы.

— Но ты заслужил ее доверие. У Санары есть дар, он у нее с детства.

— Чувствовать ложь?

— Именно! Это значит, что человек ты достойный. Даже Анри она не верит до конца. В этом есть и моя вина. Моему сыну не достает воли, он слишком верит в меня. Но у него есть талант…

Герцог замолк, понимая, что все это мне не слишком интересно.

— Мне можно навестить супругу?

— Да, конечно. Ваши целители излечили ее рану. Теперь ей нужен только покой и время, чтобы прийти в себя.

— Она… — мужчина сжал зубы с досады. — Ей пришлось помогать Фарону, чтобы сохранить мне жизнь.

— Вам сейчас не нужно нервничать, — я улыбнулся. — Все позади. Вы живы, она жива. Остальное приложится.

Граф скривился и встал на ноги. Опираясь на трость, он изъявил желание идти. Я проводил его до покоев супруги и оставил их наедине. Ее я уже осмотрел.

Санару я застал на большом полукруглом балконе с мраморными перилами и резной балюстрадой. Видок у нее был еще тот…

— Как батюшка? — спросила она первым делом.

— Он сильный. Быстро оправится. Не хочешь отдохнуть?

Санара болезненно усмехнулась. На все про все, у нас осталось три дня, в лучшем случае.

Госпожа губернатор уставилась на свои руки.

— Знаешь, они до сих пор стоят у меня в глазах…

— Ты о площади? А разве был выбор?

— Наверное нет. Какое жестокое, страшное оружие…. Попрошу Анри, чтобы убрал. Для меня это слишком. С нитью сложно управляться, отнимает много маны и сил.

— Кто были все эти люди?

— Еще не понял? Это нелюди. Вернее — ненастоящие люди. Ты что-нибудь слышал о гомункулах?

— Что-то такое читал. Кажется, их делают из яйца, снесенного петухом, мужского семени и чего-то еще?

— Все несколько сложнее, — Санара сдержанно улыбнулась. — Сразу после войны катастрофически не хватало рук. Некому было сеять, восстанавливать города, растить скот. Чтобы вырасти, обрести навыки, человеку нужны годы. Гомункул же вызревает за четыре недели. Отец смог сократить этот процесс до двух. Они рождаются уже взрослыми, понимают с первого раза, подчиняются беспрекословно.

— Да ладно. Биороботы? — я аж рот открыл.

— Кто? Может быть… Называй как хочешь. Суть в том, что почти все, кого ты встретишь в поместье, рождены не от отца с матерью. У гомункулов нет души. Боги не дают им благословения. Но они отлично работают. Совет Солуса обратился к нашей семье, чтобы наладить производство. Подвох в том, что отец почти ничего не заработал на этом. Покупателей на живую броню стало совсем мало, а за гомункулов совет платил скудно. Но, благодаря этому, удалось сохранить мастеров и прокормить семью.

— Постой, а старик-тюремщик, он что… тоже?

— Да, как и его жена. В войну здесь были сражения, многие погибли. Отец воссоздал почти всех, к кому привязался. Благо гомункулам можно задать любые качества.

— С трудом верится, если честно. Хороший старик. О жене беспокоится…

— У них есть личность, заложенная создателем, какие-то обрывки воспоминаний. Но они фрагментарны. Спроси, что было год назад, и он не вспомнит. Видел пентаграмму вокруг поместья?

— Видел.

— Есть еще одна, не такая заметная. Она проходит по внешним границам наших земель. Эти магические символы служат невидимой преградой. Гомункулы не могут покинуть пределов поместья. Но их это совсем не заботит.

— А Фарон с сыновьями?

— О, эти трое — настоящие. Жаль, что не получилось взять их живыми. Они могли многое рассказать. Уж я бы развязала им языки… Хотя, может оно и к лучшему. Для всех они мертвы. Ты уже понял, кого нашли в подвале их дома?

— Подделки? Умно, ничего не скажешь.

— Но твоя новая подружка — это нечто. Сегодня она заработала маленькое состояние. Сведения из нее сыплются как из рога изобилия. Ты должен заключить с ней договор до того, как мы покинем поместье. Добровольное рабство подойдет. Внешность у нее уж больно примечательная, так вопросов будет меньше. Рабская метка многое объясняет без слов.

— Я не уверен, что она мне друг. У тебя был тяжелый день, нужно отдохнуть. Хотя бы пару часов.

— Как скажешь, милый, — она поправила мой воротник. — Мне нужна светлая голова. Ведь ты понимаешь, что вся моя семья замешана в измене? Нужно придумать, как не подставить их под удар. Еще не передумал на мне жениться?

— Разве для нашей любви есть преграды? — я с напускной серьезностью взглянул ей в глаза.

Санара нашла в себе силы рассмеяться.

До конца дня я был предоставлен сам себе. Бродил по дому, разглядывал горничных, силясь понять, кто они на самом деле. Пару раз, Гая проскользнула мимо меня тенью. Выходить за пределы внутреннего двора не рискнул. Мои отродья сейчас рыскали по окрестностям, вынюхивая лазутчиков, виверна пока молчала.