— Теперь надо сделать муку.

Генри притащил с кладовой машинку напоминающую кофемолку.

— Постой, у тебя что, кофе есть?

— Так, совсем чуть-чуть. Начинал как-то торговать, думал денег срублю, но не пошло. Дорого сильно, дороже соли. Доставлять муторно, да и любителей пить эту горечь раз-два и обчелся.

— Странно. Тащи!

На вид, зерна — как зерна. Перемолов сначала их, я принялся за овес. Разбив яйцо, замешал жидкое тесто и вылил на сковородку. Подрумянил, перевернул, уложил бекон, сыр, нарезанный кружочками томат, лист капусты, больше похожей на пекинскую. Присолил и завернув в блин, обжарил с другой стороны. Через пять минут завтрак лежал на тарелке.

— Пробуй.

Генри обнюхал мое творение и критично осмотрел. Потом осторожно взял в руки и надкусил. Мягкий сыр выступил из хрустящей лепешки залив зелень. Старый пройдоха сжевал блин не проронив ни единого слова. Облизав пальцы, он уставился на меня хмуро.

— Пересолил? — показалось, что я бухнул много соли.

— Знаешь, — он шмыгнул носом. — Кажется, я вкуснее этого ничего в жизни не ел. Овес, говоришь?

— Овсяный блин. Быстро, просто, вкусно. Начинка может быть любая. Можно один только сыр. Трубочкой свернуть и есть.

— Сделай?

И я сделал. Потом еще, и еще. Генри так расчувствовался, что пустил слезу. К завтраку все было готово. Мы застелили стол свежей скатертью. Раз уж остался отшелушенный овес, я раздавил зерна скалкой и сварил кашу на молоке, обильно приправив сливочным маслом. Вскоре проснулась Санара. Она пришла на запах, потягивая воздух носом. В углу что-то зашуршало. А я и не заметил спящую на лавке Каори. Она так завернулась в одеяло, что даже носа не было видно. Да и не до нее было. Ульрик отвлек на себя все внимание. Дамы уселись за стол. Натали тоже заинтересовалась.

— Чем нас порадует герцог? — Санара еще толком не разлепила глаза. На ее лице играла смущенная улыбка.

Мы с Генри быстренько накрыли на стол и тоже уселись. К каше дамы отнеслись с подозрением. Но, то поначалу. Получилось изумительно. Тарелки быстро опустели. Овсяный блин тоже пришелся по вкусу, хотя и вызвал явное удивление. Я сделал с беконом, с сыром, и сладкие, с перетертым творогом. Его я тоже отыскал в инвентаре. Но больше всего вопросов вызвал сладкий кофе со сливками. На тарелках ничего не осталось. Я только и успел скормить Бруно один блин.

— Что это? — наконец спросила Санара. — Я… не могу понять. Этот вкус… он ни с чем не сравним. И сладость и горечь и аромат. Это что-то из твоего мира?

— Только рецепты. Продукты местные. Кофе, молотый из зерен, молоко, блины из овсяной муки, каша из овса. Ну, сыр, бекон и зелень вы точно узнали, — я улыбнулся.

— Как овес…? — Натали аж рот открыла. — Им же лошадей кормят! Ты нас скотской едой накормил что ли?!

— Да ладно!? — Каори не поленилась сходить до кухни и принести миску с зернами. — И правда, овес! Как он может быть таким вкусным?

— Молоко, масло. Немного сахара и соли. Дробишь, варишь. Ничего сложного.

— Так и есть, — подтвердил Генри. — Никакого колдовства. Он просто сварил это и разложил по тарелкам.

— Еще есть?

Наш разговор прервал стон полный боли. Завтрак перестал быть приятным. Ульрик пришел в себя. Он открыл глаза и попытался вскочить на ноги. Но не тут-то было! Веревка помешала. Так и грохнулся на бок вместе со стулом. Хорошо хоть не лицом вниз. Дико озираясь, он несколько раз дернулся, чтобы развернуться. Завидев нас, парень замер, соображая, что предпринять дальше.

— Госпожа Санара?! — глазки его забегали.

— Здравствуйте Ульрик. Как спалось?

— Простите, что разговариваю с вами в таком виде. Я что буянил? Почему меня связали?

— Вы могли навредить себе, сударь, — проговорил хозяин таверны. — Это для вашего же блага.

— А что с моим лицом?

— Вы так напились, что грохнулись им прямо в пол. Вот этот господин едва сумел остановить кровь.

— Это снова ты? — глаза его подозрительно сузились.

— Да, мы уже встречались. Вас развязать, Ульрик?

— Да! Буду премного благодарен.

Вместе с Генри, мы поставили стул и убрали веревки.

— У вас сломан нос, Ульрик. Кровь больше не идет и его нужно вправить. Если не сделать этого сейчас, то он срастется криво. Предупреждаю, это очень больно. Но мне не впервые, опыт есть.

— Гм… криво срастется? А просто исцелить нельзя?

— Сначала нужно вправить, — пожал я плечами.

Ульрик вздохнул.

— Давай, чего уж там. Боли я не боюсь.

— Генри, придержите…

Пожилой, но крепкий трактирщик сгреб парня в охапку и сомкнул руки в замок.