Картина маслом:

В центре таверны, лицом вниз, лежит высокий молодой человек. Судя по ушам — эльф. Генри стоит рядом с потерянным видом и не знает, что предпринять. Бруно лишь пожал плечами. Его незваный гость попросту проигнорировал.

— Это кто? — тихо спросил я.

— Принесла нелегкая, — мучительно простонал Генри. — Ульрик Винсент Вакарди, собственной персоной.

— Ульрик? Тот самый?

— Да, дери его мать за ногу! Чертов пропойца!

— Я бы попросил! — прогундел в пол Ульрик.

Мы подняли его на ноги. Лицо мертвецки пьяного эльфа было все в крови.

— Кажется, он сломал нос.

— Не мудрено, — я, уже привычным движением пальцев наколдовал лед и приложил к его физиономии.

— Госпожа Санара тоже проснулась?

— Вроде бы нет…

— Санара — манара! — разорался Ульрик. — Манара — шманара. Где эта шманара?! Подать мне сюда эту чертову ведьму! Я сражусь с ней один на один! Нет! Одна на один… Черт, как сказать-то?

— Умру смертью храбрых, — подсказал Генри.

— Да! Умру смертью х… Эй, чего ты меня путаешь? Я сражу ее своим острым клинком и докажу папаше, что чего-то значу! Может тогда он оставит меня в покое…

Ульрик схватился за ножны, пытаясь выхватить свой клинок.

— Натали!

— Не ори, — зевнула отродье. — Здесь я.

— Давай чары.

Она подула ему в лицо и бравый вояка обмяк. Мы усадили эльфа на стул. Генри побежал за веревкой, а я принялся осматривать разбитое лицо. Вправлять перегородку сейчас не решился. Нужно сначала остановить кровотечение. Я зажал его нос пальцами и прислушался. Кажется все не так плохо, кровь не поступает в горло, иначе бы он захрипел. Пока хозяин таверны связывал гостя, я держал его ноздри зажатыми. Десяти минут должно хватить.

Холод сделал свое дело. Воткнув между спиной и спинкой стула доску, мы зафиксировали голову Ульрика. Прислонили затылком и обвязали лоб все той же веревкой.

— Пьянство — зло! — посетовал Генри.

— Ты ж вроде трактирщик, радоваться должен, что такие есть, — подколол я.

— Все хорошо в меру. Выпил, вкусно поел, поспал. Я таким не наливаю, от них проблемы одни. Посетителей порядочных распугивают, мебель ломают, окна бьют…

— Чего он на Санару так взъелся?

— Это все из-за отца. Выслушал я как-то давно его пьяную исповедь. Так-то Ульрик парень неплохой. Герой войны, отважный воин. Папаша у него уж слишком честолюбивый. Санару все время в пример ставит. Мол она — баба а достигла таких высот. Если не ошибаюсь, они дальние родственники. Когда-то их семейные ветви пересекались. Я говорил, что его отец — глава влиятельной торговой гильдии?

— Они занимаются солью?

— Да, монополисты чертовы. Так вот, папаша все хочет перекинуть на него дела, а Ульрику это как нож к горлу. Ну не коммерсант он. Ему армия ближе по духу. У Ульрика есть старшая сестра, которая у отца как секретарь, все дела знает, умница. Но у старика навязчивая идея.

— А при чем тут Санара?

— Да ни при чем. Просто папаша при любом удобном случае тычет ее именем, как быку красной тряпкой под нос.

— Ясно. Пусть тут посидит пока не очнется. Как проспится — поговорим. А который час?

— Около пяти.

— Так… спать я уже не буду, судя по всему. Генри, что у тебя есть из продуктов? Помнится, я обещал завтрак.

Давненько не брал ножа в руки. Так-то я не очень люблю готовить, скорее — поесть. Беда в том, что приготовить, как мне нравится, могу только сам. Поначалу в тягость было, а потом втянулся. Порадовать парней вкусной жрачкой на передовой — дорогого стоит. У людей слезы на глазах наворачиваются, жить хочется. Что же приготовить? Чтобы быстро, сытно, вкусно и необычно.

— Генри, у тебя овес есть?

— Нет. Только пшеница. Я ж лошадей не держу.

— А вы что кашу из овса не варите?

— Нет. Только из пшеницы иногда. Когда картошка кончается.

— А рис, пшено, перловка? Манка, наконец?

— Да кто ж это жрать будет?! — он уставился на меня с усмешкой. — Народу мясо подавай, да картоху.

— Капуста? Помидоры? Вы салаты вообще делаете? Соусы?

— Ты… сейчас с кем говорил? На графских кухнях может и делают. У меня тут таверна. Кабак!

— Ясно. Поищу у себя…

Внимательно изучив список кладовых поместья Бремеров, что покоилось в инвентаре, я отыскал овес. Причем отборный. Овсяной муки, как ни старался, не нашел. Что ж, отступать я не намерен. Осталось понять, как очистить его от шелухи. Тут помог Генри. Он потер сухие зерна в ладонях и сдул то, что отшелушилось.

— А заклинания такого нет?

— Я не знаю. Вот еще! Ману на это тратить? Так не напасешься.

— И то верно…

В четыре руки мы достаточно быстро нашелушили большую глиняную миску.