Но прежде чем я успел войти туда, услышал из-за спины знакомый голос:

— Юрий Викентьевич, не меня ищете?

— Доброго утра, ваше превосходительство! И вас, и господина полковника.

— Без чинов. И зачем же?

— Доложить о планируемом выезде из лагеря с примерно половиной личного состава на несколько часов для посещения бани в Касимове.

— А местная, гарнизонная, вас чем не устраивает?!

— Как объект военно-строительного искусства — нареканий не вызывает. Но, как всякий музейный экспонат, не может быть осквернена банальным бытовым применением.

— Ничего не понимаю. Какой музей, вы о чём?! Извольте выражаться яснее!

— Как прикажете. Баня местная построена исключительно для отчётности, чтобы не нарушать идеальный порядок в ней — не топится и личный состав в неё не допускается. — И, упреждая следующий вопрос генерала, добавил: — Летом моются в речке, версты полторы к югу отсюда, что планируют делать в холодное время года — не знаю.

Арсений Кондратьевич, судя по виду, разозлился, причём очень уж сильно.

— Тааак!.. Поездку вашу отменяю, незачем в городе суету наводить. Ну, жучьи дети! Ладно бы просто показуху устроили, так они же график помывки предоставили, фальшивый, выходит! А это уже — подлог! И что, интересно, меня они тоже на речку отправить собирались?! Господин барон! Возвращайтесь в расположение, я сейчас тут объясню кое-кому, с какого конца морковку есть, потом пришлю вестового, который и позовёт ваших бойцов в баню. Ишь, одичали тут на вольном выпасе!

Дед дополнил картину:

«Если у них график составлен и подписан, то, возможно, и деньги на дрова и прочие расходы тоже списаны и оприходованы. А это уже хищение, пусть и копеечное, в масштабах армии, но если спустить с рук — завтра они начнут форму со склада тырить, а там и знамя части продадут, войдя во вкус. Так что кого-то сейчас будут мехом внутрь выворачивать».

Я же решил уточнить один момент:

— Если пошлёте кого-то для проверки, пусть учитывает: там часовой стоит, вооружённый, чтоб по дороге на речку нижние чины из бани мыло не брали. Может и пальнуть по простоте душевной.

Придя в расположение, отменил подготовку к поездке, грузовик, в котором сюда приехали палатки, опять загрузили какими-то непонятными свёртками, а остальные просто вернули на место, их ещё не успели начать разгружать. А дальше случилось чудо: уже через два часа первые семьдесят бойцов отправились под командой унтеров в баню, а к обеду чистыми были все, кроме меня и офицеров: нам пришло приглашение попариться вместе с генералом, под вечер, за пару часов до ужина.

Дружинники после бани переоделись из полевой формы в повседневную и, чтобы не пачкаться перед завтрашним смотром, были озадачены учёбой, для чего столовые переоборудовались в учебные классы под открытым небом.

В бане, кроме меня с офицерами и генерала, присутствовала генеральская свита и даже «дикий» майор, но не было местного полковника, да и в целом его подчинённых. Конечно, «в бане генералов нет», но знак неудовольствия считывался влёт даже таким дубовым в интригах человеком, как я. Помимо собственно помывки и выяснения кое-каких подробностей о планах на завтра, узнал и то, почему майор был такой обнаглевший, причём понял, что в иной ситуации ему можно было и посочувствовать.

Он очень, очень долго сидел в капитанах. Даже после того, как вернули звание майора: его должность была прописана как капитанская, и расти оказалось некуда, плюс всё тот же вопрос образования. Он даже перевёлся на «собачью» должность с меньшей оплатой, чтобы попасть на какие-то курсы, которые приравнивались при повышении по штаб-офицера к требуемому специальному обучению, но понял, что должность тоже тупиковая: майором на ней не стать, а подполковничьи вакансии заняты плотно, и с очередью на замещение. К тому же через звание, как правило, не повышают. И вот в последние месяцы ему начало вести: сперва пришли новые штаты, по которым ему, наконец-то, удалось получить вожделенные погоны с двумя просветами, а затем и предложение о новом месте службы.

Да, всего лишь батарея, что можно было бы счесть и умалением, но — отдельная! Это слово особым эхом отдавалось в ушах офицеров, поскольку командовать просто батальоном, например, и отдельным батальоном, это очень, очень разные вещи! А тут ещё и новое вооружение, к которому, по слухам, проявил особый интерес сам Государь Император, то есть — шанс привлечь самое высокое внимание! Ну, а дальше недостаток информации и избыток амбиций. Ему сказали, что помимо его батареи, пока укомплектованной по самой нижней планке, на смотре будет ещё одна, наоборот, в максимальной комплектации. И по результатам смотра штаты будут пересмотрены в сторону выравнивания на уровне разумной достаточности. Вот только не сказали, что вторая батарея не просто из гвардии, а из родовой, то есть — напрочь частная. Ну, а уже он сам додумал, что штаты будут выравнивать прямой передачей «лишнего» имущества между подразделениями. И смотрел на часть моей техники, как уже на почти свою, а тут пришли непонятные люди в непонятной форме, привели с собой придворного (меня, то есть) и обдристали ему всю малину.

Слегка посмеялись с собеседниками над наивностью майора, что в капитанских чинах почти три срока высидел и потерял всякую сдержанность от внезапно открывшихся перспектив, выслушали извинения этого самого майора и отправились к себе, ужинать и готовиться к отбою. Лирика кончилась, завтра должна начаться работа.

[1] Каркасные дома, схожие с современными, в нашем мире стали строить в США в начале 19 века, сперва переселенцы, и дома эти были сборно-разборными, потом и все остальные. Были очень похожи на те, что появились в СССР в 1980-е под названием «финские домики», только из других материалов (пенопласта в качестве утеплителя точно не было).

[2] — У вас баня есть?

— Не, нету, сгорела три года назад.

— И как же вы моетесь?

— Летом — в речке…

— А зимой?!

— А сколько той зимы…

Утром ещё раз прошлись вместе с Арсением Кондратьевичем по всей технике. Вопреки мнению, которое могло сложиться, и, вероятно, сложилось в головах окружающих, генерал-лейтенант к ожидаемой высокой комиссии относился довольно опосредованно. Ему предстояло выступать в качестве докладчика, хоть и не ответчика. То есть, положение двоякое: с одной стороны, он будет не задавать вопросы, а отвечать на них, с другой — в числе тех, кто будет принимать итоговые решения. Что, в принципе, не помешало ему навести шороху на местных, магия генеральских погон, не иначе. Ну, и то, что в комиссии он всё же числится, а в каком качестве — посторонним знать не обязательно.