Жаль, скалку на кухне оставила. Этого упыря бы сейчас ею пригреть было за милое дело. Глазищи вон уже краснотой налились. Кулачище свой жамкает, решится ли ударить?

Я даже приготовиться к тому успела. Справа-то стол стоит, значит надо будет влево драпать. Но тут меня за плечи прихватили и назад потянули. И прежде, чем я успела возмутиться и взбрыкнуть, поняла – Вилен.

Он меня себе за спину упихал, а сам меж мной и этим упырем вклинился.

– Не дело это, Кето, в добрую еду грязными руками лезть, – сам говорит и с гада того глаз не сводит.

Вилен оказался еще и повыше, да в плечах пошире. Но этих ребят пятеро. А нас… Дульсинея в кухне возится, Боди с ней должен быть. Гасти вон в дверях стоит зыркает уже тоже, но он, как и Малик, мелкие еще совсем. А эти товарищи – здоровые все. Мальчишек точно побьют. Да и Вилену с ними не сдюжить.

И ведь на ровном месте, а! Ну вот не шлось им мимо? Почему кому-то надо вечно все испортить?

– С каких это пор ты стал таким чистюлей? – брезгливо поинтересовался тот, которого я отметила еще в самом начале, самый здоровый.

Спина Вилена напряглась, он повернулся к нему, жаль выражение лица его мне было не видать.

– Да вот с недавних.

– Скатерти вон постелил, белые, – здоровяк прихватил ткань, растер между пальцами. Я уже даже ждала, что там черные пятна появятся, но вроде нет.

Дикий он был даже с виду. На варвара какого-то похожий. Глаза раскосые, черные совсем. Волосы тоже темные, на висках выбриты, а сверху назад в тугой хвост стянуты. Одет не как другие в рубаху да штаны, а еще жилетка красная с меховым подбоем. Это в летний-то день. А на поясе в цветных ножнах – кинжал. Вот… зараза… Может, только для украшения?

– Раньше-то с нами не брезговал из одной миски лопать.

– А брезгливость тут и не причем, – Вилен скрестил руки на груди, – но покупатели порченный товар брать не будут. Ты, помнится, сам говорил, что к любой работе надо уважение проявлять. Или уже не так, а, Здоровяк Якуб?

Я выглянула из-за спины Вилена и пригляделась к этому главарю… А они все точно напоминали самую, что ни есть, преступную братию.

Он цыкнул, сплюнул под ноги, нос наморщил. Вот вроде и хотел поспорить, но что-то мешало.

– Так, твоя правда. Кето, – теперь уж обратился к тому наглецу, – купи-ка нам тех пирогов.

И кивнул на тарелку, куда тот наглец свои ручищи совал.

Кето такому разрешению конфликта явно не обрадовался, но со своим старшаком спорить не стал.

– По чем хоть?

– По червонцу! – я подала голос. Вилен одарил меня через плечо раздраженным взглядом.

Якуб на меня тоже глянул, странно так. Нехорошо. Я снова за спину Вилену нырнула, но тот сам уже обернулся.

– На все давай, – Кето протянул ему золотую монетку.

Вилен усмехнулся и велел уже мне:

– Упакуй все.

Ага, знала б я, сколько в этой монете червонцев… Будем надеяться, что ровно десять, логично же? Как раз и пирогов на тарелке столько же.

Сделав, что велено, я протянула кулек Кето. Тот сразу оттуда пирог выхватил и в рот сунул, глядя на меня с явным недовольством. А после на Вилена удивленно воззрился.

– Теперь понятно, что ты тут так защищаешь.

Остальные тоже по пирогу прихватили и выражение их лиц сделалось примерно таким же. Ну вот, даже им понравилось.

И я почти выдохнула, когда они развернулись и пошли дальше по улице, но вот Якуб напоследок задержался:

– И что ж это у тебя их так сготовил? Явно не Дульсинея твоя.

– Нина, – Вилен кивнула на меня.

Якуб меня странным взглядом с головы до ног оглядел. Сделалось жутко не по себе. Нехороший то был взгляд. Сальный такой.

– Еще и хозяйственная, – хмыкнул он. – Ну, еще увидимся, Нина.

Я проводила этого Якуба хмурым взглядом. Что-то внутри во мне сжалось, да неприятненько так. Липкими холодными щупальцами в груди тронуло, но я отогнала это чувство. Вот еще переживать из-за всяких проходимцев.

– Пойду я, проверю, что там в кухне, – пробормотала я, и зашла в таверну, не дожидаясь, пока Вилен ответит.

День уже к завершению шел, внутри таверны тоже уже народ сиживал. Я поглядывала, что в основном брали круглые пироги с мясом и птицей, надо будет их к вечеру поболе ставить. Пьянчуг сегодня в таверну больше не заносило, хотя контингент не шибко опрятный. Да и так я понимала, что не много сюда вообще кто заглядывал. Народ все больше мимо шел и только увидав, что мы столы на улице выставили с пирогами, внимание обращали.