Она подняла на меня взгляд, и в серо-голубых глазах мелькнула уязвимость, которую она так тщательно скрывала за бронёй профессионализма.

— Я тоже хочу, — тихо призналась княжна, сжав мою руку. — Очень хочу. Просто… не знаю как. Столько лет я жила только местью, что забыла, каково это — просто жить.

— Тогда будем учиться вместе, — улыбнулся я. — Что скажешь, если мы прогуляемся? Город ночью особенно красив.

Ярослава кивнула, и мы спустились с балкона. У входа в ресторан нас уже ждали — двое Северных Волков, а также Михаил с Евсеем. Профессионалы держались на почтительном расстоянии, давая нам иллюзию уединения.

Ночной Сергиев Посад медленно оживал после Гона. На улицах зажигались фонари, из окон лился тёплый свет, где-то вдалеке звучала музыка — город возвращался к жизни. Мы шли неспешно, наслаждаясь прохладой летней ночи.

— Знаешь, есть одно место, — сказал я, вспомнив. — Хочу тебе показать.

Я повёл её к окраине города, где дорога поднималась на холм. Охрана следовала за нами тенями, невидимая, но всегда готовая вмешаться.

— Блинная гора, — узнала Ярослава, когда мы поднялись на смотровую площадку. — Слышала о ней.

— Меня сюда привезли Илья и Лиза Бутурлины после одной… памятной встречи с местной знатью, — усмехнулся я, вспоминая ту драку в ресторане. — Тогда они пили шампанское из горла и смеялись над поверженными противниками. Молодость.

Вид отсюда открывался великолепный — огни города раскинулись внизу, как россыпь золотых монет, а вдали возвышалась Троице-Сергиева лавра, подсвеченная с нескольких сторон.

— Красиво, — выдохнула Ярослава, облокотившись на каменные перила.

Я встал рядом, и какое-то время мы просто смотрели на город. Потом я повернулся к ней:

— Почему Тверь? Ты могла выбрать любое княжество для базы Северных Волков.

Княжна помолчала, словно решая, стоит ли делиться.

— Варвара, — наконец сказала она. — Княгиня Варвара Алексеевна Разумовская. Мы были подругами в детстве.

Я удивлённо приподнял бровь. Об этой правительнице разные истории — молодая женщина, взошедшая на престол в семнадцать лет после внезапной смерти отца, сумела не только удержать власть, но и превратить Тверь в один из процветающих городов Содружества.

— Наши родители дружили, — продолжила Ярослава. — Мы с Варей родились с разницей в год, росли вместе. Она всегда была… особенной. В десять лет читала трактаты по экономике, в двенадцать спорила с придворными о реформах. А ещё она верила, что женщины могут больше, чем просто рожать наследников и устраивать балы.

В голосе княжны звучала теплота воспоминаний.

— Когда её отец умер — подозревают отравление, но доказать не смогли — бояре думали, что молодая девчонка будет марионеткой. Варя доказала, что они ошибались. За первый год правления она открыла три женские гимназии, реформировала налоговую систему и создала первый в Содружестве женский магический пансион.

— Впечатляет, — искренне сказал я.

— Когда… когда всё случилось в Ярославле, — голос княжны дрогнул, — я с матерью бежала в Тверь. Шестнадцатилетняя, без гроша, с одним только титулом, который ничего не значил. Варя приняла нас, несмотря на то, что Шереметьев требовал выдачи «семьи узурпатора». Она могла просто содержать меня при дворе — долг дружбы был бы исполнен. Но я не хотела быть приживалкой.

Ярослава выпрямилась, и в лунном свете я увидел гордость в её глазах.

— Я записалась в Стрельцы. Варя пыталась отговорить — говорила, что это не место для княжны. Но я хотела научиться воевать. Хотела стать достаточно сильной, чтобы вернуться и отомстить. Она поняла и не стала препятствовать. Более того — когда я создавала Северных Волков, она помогла с первоначальным капиталом. Неофициально, конечно.

— И теперь Тверь — ваша база.

— Надёжный тыл, — кивнула она. — Шереметьев до сих пор требует моей выдачи, предлагает награду за мою голову, обозвав меня «врагом государства». Несколько раз наёмники пытались добраться до меня за пределами Твери. Но в самом княжестве я в безопасности. Варя позаботилась об этом.

Я смотрел на неё с новым уважением. За броней воительницы скрывалась не только боль потери, но и благодарность за дружбу, верность тем, кто не предал в трудный час.

— Звучит так, словно она удивительная женщина, — сказал я.

— Она есть удивительная, — поправила Ярослава с улыбкой. — Надеюсь, ты с ней познакомишься. Варя оценит человека, который не побоялся бросить вызов устоявшимся порядкам.

Мы помолчали, глядя на огни города. Потом я притянул её к себе, и она не сопротивлялась, прижавшись к моему боку. Мы снова поцеловались — на этот раз без спешки, без неловкости. Просто двое людей, нашедших друг друга в этом опасном мире.

Когда мы отстранились, дыхание Ярославы было сбитым, а в глазах плясали искорки.