Анна достала из кармана платок и приложила его к глазам, пытаясь скрыть дрожь и досаду.

— Я разговаривал с управляющим имением вашего дяди, — ответил Кравцов, стараясь говорить спокойно. — Он подтвердил, что Сергей там никогда не жил. Не хочу вас обнадеживать, говоря, что он мог уехать вместе с Михаилом Васильевичем за границу. Я сам не верю в это. Но я уверен: графиня Изольда Васильевна Вольская сказала нам неправду. Пока что причин её обмана я не нахожу.

С этими словами Алексей положил столовые приборы на стол и сжал в руке салфетку, чувствуя тяжесть сложившейся ситуации.

Анна вздрогнула, но сдержала подступающие слезы, стараясь не выдать внутреннего волнения. Теперь, когда ложь её матери была доказана, можно было двигаться дальше. Но с чего начать?

— Я предлагаю тщательно осмотреть комнату вашего брата, — спокойно, но уверенно сказал Кравцов, словно читая её мысли. — Конечно, я уже осматривал её после внезапного исчезновения вашего брата, но у меня еще тогда возникло такое чувство, что разгадка спрятана именно там, внутри этой комнаты. И ещё… Мне кажется, в вашем роду есть какая-то тайна. Может, легенда, а может, даже проклятие. Понимаете, я не раз убеждался: связь прошлого и настоящего неразрывна. И иногда эта связь приносит слишком много горя. Чтобы понять, почему украли Сергея, почему ваш дом постоянно меняется — и внешне, и внутренне — нам нужно найти эту легенду и попробовать изменить ее условия.

Алексей Валерьевич говорил с такой убеждённостью, что Анна невольно поверила ему. Он словно пытался донести до неё всю тяжесть проклятий, потому что сам видел это — бестелесную сущность безликого человека, стоявшую прямо за её спиной.

— Странно, — тихо произнесла Анна, задумчиво моргая. — Маменька никогда не говорила, что в нашей семье есть что-то подобное. Но, если честно, я никогда и не интересовалась этим. А вот Сережа… Он был очень любознательным, и да, он мог что-то знать. И тогда он обязательно записал эту… скажем так, легенду в своей тетради.

Её глаза заблестели от внезапной надежды.

— Утром в день рождения маменька подарила нам тетради с вензелями нашего рода. Сережа предложил превратить их в наши дневники. Как же я сразу не догадалась! Может, он успел что-то туда записать, перед тем как … Пойдёмте!

Анна вскочила, решительно смяла салфетку и выбежала из комнаты.

— Только нам понадобятся инструменты! — задыхаясь, крикнула она слуге.

— Пусть захватит свечи. Много свечей! — громко сказал Алексей Валерьевич, едва успевая за девушкой.

Он был взволнован, как охотничья собака, взявшая след. Добежав до комнаты мальчика, запыхавшийся сыщик внимательно осмотрелся.

Дверь, некогда окрашенная в светлые, радостные тона, теперь была чёрной, словно кто-то окунул кисть в грязную жижу и тщательно закрасил её. Этот художник намеренно пометил это помещение среди других, расположенных на этом этаже. Она выглядела высохшей и от неё исходило слабое свечение, словно через неплотно прилегающее полотно просачивался свет, освещая ее. Но — на улице было темно, и солнце закатилось за горизонт уже давно. Две неотесанные доски, прибитые крест-накрест неумелой рукой, словно пытались запереть или удержать что-то злое обитающее внутри комнаты. Но также возможно пытались что-то спрятать внутри помещения, закрыв доступ всем любопытствующим.

Кравцов кивнул слуге, и тот быстро сорвал доски, которые с грохотом упали на пол. В нетерпении Алексей Валерьевич рванул дверь на себя, но сразу же преградил путь Анне рукой, почувствовав опасность. Он взял зажжённую свечу и первым вошёл в комнату, закрыв глаза и пытаясь вызвать образ мальчика, некогда жившего здесь. Но видения не приходили — только холод пробирал до костей, а в ушах звучал приглушённый плач.

Анна медленно переступила порог и замерла. Ее сердце сжалось от воспоминаний, а на глазах навернулись слезы. Как давно она здесь не была! В детстве она постоянно прибегала сюда, чтобы поделиться с братом сном или просто поболтать. Серёжа слушал её с серьёзным выражением лица. Они всегда были так близки.

Анна поставила на стол канделябры со свечами и, чиркнув спичкой, зажгла их. Но пламя тут же погасло, словно кто-то дунул на них. Девушка вздрогнула. В тусклом свете единственной оставшейся свечи в руках сыщика, они вдруг увидели, как с кровати Сергея поднимается тень. Она прихрамывала и кряхтела, словно древний старец.

— Зажгите свечи! Быстрее! — крикнул Кравцов, направляя свечу на тень, напоминающего человека. Как только комната наполнилась светом, тень развеялась.

— Кто здесь? Отзовитесь! — громко произнёс Алексей Валерьевич и подошёл к кровати, ставя свечу на стоящий рядом стул.

Покрывало было туго натянуто по всей длине кровати. Всё выглядело так же, как в тот день, когда он осматривал комнату в присутствии Изольды Васильевны. Только затхлый запах и толстый слой пыли на предметах доказывали, что с тех пор прошло много времени.

— Мне кажется, я вижу чьи-то глаза…Видите? — произнесла Анна дрожащим голосом. — Они будто наблюдают за нами.

Кравцов кивнул, ощущая нечто похожее. Он прикоснулся к покрывалу и резко отдернул руку — что-то мокрое и колючее пробежало по ней. Сыщик схватил атласную ткань и сбросил её на пол. На простыне собрались слизни, водившие рожками в разные стороны, наползая друг на друга, создавая впечатление шевелящегося живого существа.