Как только она оказалась близко, я ухватил ее за одежду, продолжая движение на себя и выводя ее из равновесия, вместе с ней упал на спину и тут же перебросил ее через голову.

Вот только эфир применить у меня не вышло. Просто не успел, настолько быстро это произошло.

— Хороший бросок, — оценила она, тут же вскакивая на ноги. — Но слабый. Очень слабый, Видар. Уровень ребенка.

Я скрипнул зубами. Уровень ребенка?..

Пока я пыжился от злости, бабка поменяла тактику боя. Она молниеносно оказалась рядом и всадила мне кулак в солнечное сплетение. Топорно и сильно, максимально выпрямляя локоть.

В удар она вложила столько эфира, что меня отбросило метров на десять назад.

Таких болезненных пинков по самолюбию я еще не получал. Распластался на краю ринга, как побитый мозгляк, кое-как выравнивая дыхание.

— Так уж и быть, пожалею тебя, — сказала она, не скрывая разочарования в голосе. — Отработаешь удары с применением эфира на тотемных столбах завтра утром. — она подошла ко мне ближе. — Приступим к следующей теме. Урок второй…

Я прищурился, смерив ее взглядом. Ну уж нет, ведьма. Никакого второго урока не будет, пока мы не отработаем первый. Одним прыжком я вскочил на ноги.

— Мы не закончили.

Она почуяла что-то, заметно напряглась, шагнула назад, но это ей не помогло.

Правым кулаком я резко махнул по воздуху, заставляя ее среагировать и выставить защиту, а левым тут же пробил ей в открытый корпус. Не сильно, практически бережно, зато постарался совместить силу мышц с эфиром, который бунтовал во мне, требуя выхода. Черт, лучше б я этого не делал…

Тело старухи вспыхнуло трещащими синими молниями, и с тягучим выдохом она отлетела в противоположную стену. Сила удара оказалась настолько велика, что та как-то странно выгнулась, спружинила и отбросила Ягу обратно, лицом вниз. Блин, а из чего стена сделана-то?!

— Эй, ты в порядке? — потрогал я лежащую на животе бабку.

— Ох, совсем не жалеешь старушку, -закряхтела она, поднимаясь. — Дальше я тебя теории только учить буду, а практикуйся, вон, со своими духами. Тут особое место, и сюда войти они спокойно смогут. А я стара уже для всего этого.

— Ну так я только за, — энергия из меня так и перла. — Когда продолжим?

— Так сейчас и продолжишь. Вот она подсобит…

К нам пружинистым шагом вошла Мавка, на ходу поводя плечами, разминаясь. На ее лице играла довольная улыбка, а кулаки были сжаты.

Что ж, это будет интересно. Я встряхнулся, принимая стойку «всех убью один останусь».

Ходи ко мне — гули-гули!..

Глава 8

Я вдохнул запах сосновой смолы, смешанный с гарью, и поправил воротник рубашки. Руки засветились тьмой и светом — тускло, будто он пытался спрятаться, замаскироваться, чтобы потом разом обрушиться на врага.

Мавка вихрем пронеслась над моей головой, её зелёные волосы оставляли за собой шлейф искр. Она приземлилась на плечо каменного истукана с ликом какого-то бога, стоявшего в углу у стены, села, скрестила ноги, и ухмыльнулась.

— Опять пришел показать свою слабость, Видарчик? — голос её звенел, как ветер в колокольчиках, но я-то знал, что за этой нежностью скрываются ядовитые шипы. — Не надоело быть отбивной грушей?

— Сегодня я обстучу тобой стены, пол потолок, а после отправлю в окно, для ускорения пнув по жопе, — буркнул я, чувствуя, как магия пульсирует в кончиках пальцев.

Она рассмеялась, сорвалась с камня и зависла в метре от пола. Под её босыми ступнями расцвели синие лютики, ядовитые и мерцающие.

— Ой, какой страшный! — она прикрыла рот ладонью, изображая ужас. — Ты же в прошлый раз запутался в собственных шнурках и рухнул лицом в мох. Помнишь?

Помнил. Ещё как. Тот мох потом неделю отскребали от стен. Потому это был совсем не мох, а нечто мерзкое… Фу, не будем от плохом. Меня потом неделю тошнило…

— Давай без воспоминаний! — рявкнул я и рванул вперёд.

Кулак, объятый черным пламенем, пробил лишь воздух, который зашипел при соприкосновении с ним. Мавка исчезла, оставив лишь облачко пыльцы, от которой я чихнул.

— Будь здоров! — её звонкий смех донёсся справа.

Я развернулся, швырнув в ту сторону шар света. Взрыв разорвал стену из плюща, но она уже была слева — щёлкнула пальцами, и корни взметнулись из трещин в полу.

— Неплохо, — проворчал я, прерывая эфиром связь между корнями и землёй. Дерево рассыпалось в прах. — Но это только разминка.

Мавка нахмурилась. Ветер завыл, срывая с меня рубашку. Её платье-туман закрутилось, превратившись в вихрь из листьев с лезвиями по краям.

— Лови! — крикнула она, и смерч ринулся ко мне.