— Думаю, пришло время для небольшого маскарада.

Глава 13

Моя последняя фраза про «маскарад» повисла в промозглом лесном воздухе. Судя по рожам моих спутников, они были готовы к тому, что этим топором сейчас огреют именно их. Ратмир, этот ходячий монумент воинской чести, смотрел на меня так, будто я предложил ему на спор съесть ведро гвоздей. Его верные громилы, Степан и Игнат, застыли с таким выражением, будто впервые увидели говорящую лошадь, и она им нахамила. А Арина… ее взгляд был прикован не ко мне, а к мечу в моей руке. В нем смешались первобытный ужас и болезненное любопытство, с каким кошка смотрит на клубок ядовитых змей.

— Маскарад? — наконец выдавил из себя Ратмир, и голос его проскрежетал, как несмазанная телега. — Ты в своем уме, барон? Орлиное Гнездо — это не трактир. Там на входе маги-дозорные сидят, которые муху на лету по ауре опознают. Нас вычислят раньше, чем мы к воротам подойдем.

— А кто сказал, что у нас будет аура? — я позволил себе кривую усмешку, от которой, я был уверен, у них по спинам пробежал холодок.

Внутренний холод отозвался требовательным толчком. Он хотел жрать. И я собирался дать ему то, что он хочет. Это был чистый, незамутненный инстинкт, как у водителя, который на гололеде выворачивает руль, не успев даже подумать.

— Отойдите, — бросил я, делая шаг на небольшую поляну. — Сейчас будет небольшой фокус-покус. Слабонервных и беременных просим удалиться.

Завороженно глядя на меня, они не двинулись с места. А я просто закрыл глаза — не столько для концентрации, сколько чтобы не видеть их испуганных лиц. Погрузившись в ледяную, звенящую пустоту, зиявшую у меня в груди, я не искал ответов. Я отдавал приказ.

«Искра», — мысленно позвал я, и на этот раз не было ни детского любопытства, ни подростковой иронии. Лишь холодный, бесстрастный отклик, как щелчок реле в мертвой машине.

«Я слушаю».

«Маскировка. Не иллюзия. Искажение. Мне нужно поле, которое сожрет наши сигнатуры. Превратит нас в ничто. В серый шум».

Пауза. Меч в моей руке завибрировал, а холод в груди сжался в тугой, болезненный комок. Плата. Он требовал платы.

«Концепция принята. Требуется источник питания для генерации поля искажения реальности. Твоя жизненная эманация подходит. Начать процесс?»

Я стиснул зубы. Вот оно, началось в колхозе утро. Он не просто просил — он выставлял счет. Либо я его кормлю, либо фокуса не будет.

«Начинай, дармоедка».

И он начал. Укол ледяной иглой прямо в сердце — вот на что это было похоже. Будто из меня стали выкачивать не кровь, а саму жизнь, саму суть. Энергия, до этого бывшая просто моей силой, теперь стала топливом для этой ненасытной твари. Она текла из меня в меч, преобразуясь там в нечто иное — в холодную, вязкую, мертвую рябь, которая начала медленно расползаться от меня во все стороны.

Мир затрещал. Открыв глаза, я увидел, как воздух пошел волнами, похожими на марево над раскаленным асфальтом, только эти волны не искажали свет — они его пожирали. Цвета тускнели, звуки глохли. Тень под деревьями стала гуще, чернее. Словно кто-то медленно выкручивал контрастность и насыщенность у всего мира.

Арина вскрикнула и отшатнулась, прижимая руки к вискам.

— Что ты делаешь?! — в ее голосе звенела боль. — Это… это неправильно! Я ничего не чувствую!

Ее личный мир, сотканный из потоков жизни, схлопывался — оглушительное ощущение, равносильное потере всех чувств разом. Ратмир и его ребята попятились. Их лица, и без того не пышущие здоровьем, сделались землистыми. Эта противоестественная пустота давила на них, делая слабее, уязвимее, и стена между нами, до этого невидимая, стала почти осязаемой. Они смотрели на меня, как на источник чумы. И они были правы.

«Энергетическая подпись объекта „Арина“ успешно зашумлена. Эффективность маскировки — девяносто семь процентов. Побочный эффект — ментальный дискомфорт, вызванный сенсорной депривацией, — с клинической бесстрастностью прокомментировала Искра. — Забавный у вас вид. Как у привидений на корпоративе. Что есть „корпоратив“?»

«Потом объясню, — прошипел я, чувствуя, как по подбородку течет струйка крови из носа. — Работай».

Еще один рывок, еще одна порция моей жизненной силы ушла в ненасытную пасть меча. Поле стабилизировалось, больше не расширяясь, а окутывая нас пятерых плотным, невидимым коконом. Моя рука, на которую я бросил взгляд, казалась блеклой, полупрозрачной. Мы стали призраками. Энергетическими фантомами, которых нет на карте этого мира.

Тяжело дыша, я выпрямился. Холод внутри немного отступил, сменившись гулкой, звенящей пустотой.

— Ну что, воевода, — я повернул голову к Ратмиру, который смотрел на меня с откровенным ужасом. — Теперь у тебя есть возражения по поводу дозорных?

Возражения у воеводы, конечно, были. Целый вагон и маленькая тележка. Но он был профи, а профи умеет отличать личную неприязнь от тактического преимущества. Мой фокус с «выключением» наших аур, очевидно, произвел на него впечатление. Он просто мотнул своей квадратной башкой, и в этом жесте было все: и «ты, барон, полное чудовище», и «но фокус, черт побери, годный». Его ребята, Степан с Игнатом, переглянулись, но слова против командира не сказали. Сказано в морг — значит, в морг. По пути переоденемся.