— Мы не можем отдать на растерзание живое существо!

Отец непонимающе посмотрел на меня.

— Папа, планета живая! Это самостоятельный, совершенно разумный организм!

Во взгляде отца промелькнуло сочувствие и жалость. Я усмехнулась, догадавшись об их природе.

— Папа, я не сошла с ума! Пойдем, прогуляемся? Мне нужно рассказать тебе кое-что, очень важное и… секретное! — Подмигнув, я потянула отца за руку в сторону выхода.

Судя по положению солнца, день близился к закату. Крайне неудобные сутки, не успел проснуться, а уже снова спать пора, но я, собственно, и не собиралась жить на этой планете. Мы направились вглубь поселка, в ту сторону, где я еще не была, и, судя по всему, это место было еще не столь застроено и обжито, а потому нашему разговору вряд ли кто помешает.

Под руку с отцом я вышла на ту самую дорогу, по которой мы пришли сюда. Я бросила взгляд на противоположную сторону «улицы», где лепились неказистые деревянные домики, сколоченные вкривь и вкось, порою с довольно большими щелями между досок. При взгляде на них создавалось впечатление, что неумелой рукой их сколачивал ребенок.

— Папа, а почему большинство домов такие… кривые? Их что, такими представляли?

— Представляли!? Да что ты, дочка! — отец громко засмеялся. — Материализовывать неживые объекты вовсе не так легко, как животных или продукты. Я вон, видишь, сколько пытался материализовать обсерваторию из дерева, и какая ерунда получалась! А вот из металла вышло очень даже неплохо! Я же ее представлял по аналогии с моей собственной! Вот только сложные механизмы не удастся получить без владения специальными знаниями и, не представляя в подробностях их строения.

Мы не торопясь шли с отцом между неказистыми домишками, и я с интересом наблюдала за жизнью местных жителей, разглядывала и их самих. Но и мужчины не оставались в долгу, провожая меня внимательными заинтересованными взглядами.

— Женщины здесь на вес золота! На планету их прилетало куда меньше, но и страхов у женского пола больше, нежели чем у мужчин, вот и погибали бедолаги в первую очередь, — вздохнул отец, качая головой. — Поэтому у нас здесь, можно сказать, мужское царство. Пар получилось крайне мало. Но все они созданы по взаимному согласию и обоюдному желанию. Принуждать женщину к сожительству у нас здесь строго запрещено! За нарушение этого правила грозит отказ от стола!

— От чего отказ? — отвлеклась я от разглядывания местных красот, услышав нечто непонятное.

— Дело в том, дочка, что именно женщины, обладая куда более живым и ярким воображением, чем мужчины, способны материализовать еду и даже некоторые предметы. Правда, у них всех разные таланты. Кто-то хорошо может представить доски, а кто-то ткань или сразу одежду. А вот мужчины этой способности почти начисто лишены. Вот и получается, что женщины их кормят и помогают с материалом для строительства домов, с простыми инструментами, да и с одеждой тоже.

Не знаю почему, но я вдруг почувствовала глухое раздражение.

— А что, мужчины не хотят учиться, из этих материалов делать что-то более качественное и красивое, чем эти сараюшки? Всё лучше, чем целыми днями в игры играть!

Отец лишь растерянно пожал плечами.

— Вот потому я и считаю, что нельзя рассказывать о планете, где еду можно получать, только подумав о ней! Ты представляешь, сколько сюда слетится лентяев со всей галактики? Да еще с хорошим воображением. Думаю, без материализации хищников тоже не обойдется. И теперь представь, сколько снова жертв будет! — я хотела в приступе праведного возмущения еще что-то сказать, но почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд.

Он словно примагнитил меня к своему источнику. У одного из домишек стоял Ставрос и смотрел на меня. Я почувствовала безотчетное желание броситься к нему и обнять, прижавшись крепко-крепко. Но отец мне что-то сказал, и колдовство развеялось. Я даже почувствовала стыд за свой невольный романтический порыв. Ведь с некоторых пор мужчина стал вести себя со мной очень сдержанно, я бы сказала, ровно-покровительственно, а сама на шею мужчине я кинусь, пожалуй, лишь в своих наивных девичьих мечтах.

— Папа, ты что-то сказал? — я украдкой бросила взгляд из-под ресниц в ту сторону, где стоял Ставрос, но его там уже не было. Сердце больно кольнуло.

— Вот мы и пришли! Это чудесное место, где я очень люблю отдыхать, — улыбнулся отец, усаживаясь на траву в уютной ложбинке между трех небольших зеленых холмов. — Эх, попить бы! Забыл воды с собой захватить.

Я улыбнулась.

— Подожди, папа, сейчас устроим себе настоящий пикник!

Минута, и на траву лег мягкий клетчатый плед. На нем тут же материализовался низенький сервировочный столик с двумя большими кружками молока с корицей и ванилью и блюдо с пахнущими свежей выпечкой пирожками.

— А вот теперь присаживайся! Буду тебя угощать! — улыбнулась я, но моя радость тут, же сменилась сильным беспокойством. Отец на глазах побледнел, его подбородок затрясся, и он едва слышно произнес:

— Как? Как у тебя это получилось?

— Легко, пап. Дело в том, что это живая планета! И если я говорю «живая», то это не иносказательно. Она на самом деле живая, как ты или я. И мне удалось войти с ней в контакт. Мы с ней общаемся и обмениваемся знаниями.

— Вот как? Это очень интересно!