Шрифт:
"Быть этого не может!" – удивился Герт, развернув небольшой пергаментный свиток с цветными печатями на шелковых лентах.
Он давно уже забыл эту печальную историю, не вспоминал о ней годами, и вдруг, на тебе! Брачный контракт и…
"Точно!" – среди документов нашлась и пергаментная полоска, исписанная мелким округлым почерком.
Черная тушь, западнорештанский диалект и оттиск печати с изображением журавля – собственноручное свидетельство жреца храма Аттерской Благодати о заключении брака между Герардусом д'Грейяром владетелем Сагера и девицей Анной ен Шайн.
"Уму непостижимо! И как все это попало в Бьеф?!"
Кажется, и свидетелей не осталось. Кальт убит на дуэли. Людвиг погиб в бою…
"Как давно! Боги, как давно!"
Бракосочетание произошло в маленьком городке в верховьях Аттера, названия которого Герт не помнил. Ему было тогда семнадцать, и, значит, дело происходило в 1585 году.
"Все точно!"
Жрец дату бракосочетания не записал, отметив лишь, что таинство соединения совершено в день летнего солнцестояния, а вот в контракт занесены были и день, и месяц, и год…
Итак, это правда. Он женился в 1585 году, в первый и последний раз, связав себя брачными узами. Женился по любви, не получив на то отцовского благословения. Ему было семнадцать. Анне, наверное, лет четырнадцать, но могло быть и меньше. Красивая девочка, хотя Герт и забыл, как она выглядела на самом деле. В памяти остались лишь слова. Красивая девушка. Стройная. Грациозная. Желанная. Летом они поженились, а осенью пришел Черный мор…
Герт тряхнул головой, отгоняя мрачные видения, сунул бумаги в карман, и хотел уже закрыть сундучок, когда его взгляд упал на кисет из рыжей замши. Он не помнил этого мешочка, не знал, что в нем находится, и развязал его лишь по какому-то смутному наитию. Развязал, перевернул, и ему на ладонь выпали массивный перстень с печаткой и хорошо узнаваемая золотая цепь ленточного плетения…
***
Шенка Герт нашел в том самом трактире, на который указал ему днем. Тот сидел один за дальним от входа столом, курил трубку, пил вино и смотрел, как пляшет пламя на поленьях в очаге. Герт подошел к нему и без слов поставил сундучок на стол.
– Получилось? – спросил Шенк, поднимая взгляд.
– Получилось, - Герт подсел к столу и жестом подозвал трактирщика, показав на пустые кружки, выстроившиеся перед Шенком. – Мы имеем триста золотых марок, и еще кое-что можно будет выручить за золотые побрякушки. – Указал он на сундучок. – Ерунда всякая, если честно, но все же кое-что лучше, чем ничего.
– Триста марок – большая сумма.
– Я рассчитывал на большее.
– Тебе виднее!
– Ты прав, - согласился Герт.
Посидели, молча, не глядя друг другу в глаза.
– Не хочу тебе врать, Шенк! – сказал, наконец, Герт. – И правду сказать не могу. Что будем делать?
– Это хорошо, что не хочешь врать, - Шенк перевел взгляд, смотрел теперь Герту в глаза. – Вообще, ничего сказать не можешь?
– Похоже, что так, - пожал плечами Герт и взял у подошедшего трактирщика кружку. – То, что я знаю наверняка, не скажу, потому что нельзя. Не я положил запрет, не мне его и снимать. Скажу лишь, что есть вещи, о которых не стоит говорить даже с самим собой.
– Магия?
– Магия, и давай не уточнять, чья.
– Серьезное дело.
– Серьезней некуда! – согласился Герт. – Но это, Шенк, только часть правды.
– Продолжай!
– Есть и другая правда, - вздохнул Герт.
Он пытался быть искренним, поскольку не хотел разрушать возникшую между ними дружбу. Но рассказать все, как есть, он тоже не мог. А ведь Шенк, если они все-таки останутся друзьями, по любому увидит и услышит такие вещи, что не сможет не задуматься. А задумавшись, наверняка, начнет задавать вопросы.
– Есть опасная правда иного рода, - попытался объяснить Герт. – Она опасна для меня и для тебя. Для нас обоих. И лучше, если у тебя не будет даже самого ничтожного шанса проговориться или сказать лишнее. Здесь или там, трезвым или пьяным, назло или во благо. Да, по простоте душевной, в конце концов!
– Все настолько серьезно? – спросил явно удивленный его горячностью Шенк.
– И не спрашивай!
– Тогда, ладно! – решил Шенк через пару мгновений. – Продолжаем жить!
И тогда, Герт достал из кармана замшевый кисет и положил его на стол.
– Что там? – спросил Шенк.
– Здесь владетельский перстень ван Холвенов и их баронская цепь.
– То есть, ты на самом деле ван Холвен и можешь это теперь доказать?
– Нет, Шенк. – покачал головой Герт. – Никакой я не ван Холвен. Но, видимо, некоторое время буду им для всех окружающих. И это единственное, что я могу тебе сказать, не погрешив против истины и не выдав тайн, о которых я тебе уже сказал.
– Ну, как минимум, это облегчит тебе жизнь.
– О, да! – согласился Герт, вспомнив памятный разговор с Микулеттой. – Ты даже представить не можешь, насколько это облегчит мне жизнь!