— Ату его, он трус!.. —

Будкеев лезет в ближний бой,

А я к канатам жмусь.

Но он пролез — он сибиряк,

Настырные они.

И я сказал ему: — Чудак!

Устал ведь, отдохни!

Но он не услышал, он думал, дыша,

Что жить хорошо и жизнь хороша.

А он все бьет — здоровый черт!

Я вижу — быть беде.

Ведь бокс — не драка, это спорт

Отважных и т. д.

Вот он ударил раз, два, три —

И сам лишился сил.

Мне руку поднял рефери,

Которой я не бил.

Лежал он и думал: что жизнь хороша…

Кому — хороша, а кому — ни шиша.

Владимир Высоцкий, Песня сентиментального боксёра

Ты — невинный ангел

Ангел поднебесья

В этой жизни странной

Ты не моя

За тобой тень зверя

Вы повсюду вместе

А теперь поверь мне

Зверь этот я!

Позволь, я коснусь тебя

Войдет в кровь звериный яд

И лунный священный свет

В тебе свой оставит след

Ты будешь змеи быстрей

Всех женщин земных нежней

Позволь мне тебя коснуться или убей!

Ария, «Зверь»

Царь Зверей Меконгава:

— Ты не собираешься к зверолюдям, не так ли? — спросила Ямаико, как только мы начали собираться. — Ты это сказал только затем, чтобы успокоить Ульберта. На самом деле ты собираешься непосредственно в Святое Королевство…

Я пожал плечами.

— Меня учили идти туда, куда пошлют. Но думаю, так как зверолюди ценят силу, Воину среди них будет психологически комфортнее. Для меня окружение работорговцев-людоедов будет чересчур большим испытанием.

Я не сказал, каким именно испытанием. Захочется мне поубивать их всех с особой жестокостью, или присоединиться к им в их кровавой трапезе? Не исключено, что, учитывая моё воспитание и мою нынешнюю природу, оба желания проявятся одновременно, и в итоге я уничтожу и хищников, и их жертв. Мне сейчас вполне по силам «Всех убить, одному остаться» — только в отличие от многих согильдийцев, я этим не горжусь. Я знаю, как Мёртвые Апостолы пожирали целые города — мне эти засекреченные хроники не раз в кошмарах потом снились.

— Тебе понадобится как-то спрятать твой облик в таком случае, — озабоченно заметила Ямаико. — Если исполинов там ещё могут как-то потерпеть, то вампира — вряд ли… Пропорции у тебя, в отличие от нас, человеческие, так что сойдёт обычный плащ или доспехи, но нужно придумать легенду, почему ты странствуешь с исполином… и почему никогда не показываешь лица.

Слова «нефилим» в языке аборигенов не было — и скорее всего, легенды о происхождении таковых от ангелов, тоже. Здешнее слово, обозначающее таковых, по сути означало просто «великан», только в более пафосной форме. На японском мы его слышали как «кьёджин», но точно так же мы слышали и слово «гигант», обозначающее целую группу родственных получеловеческих рас. Тогда как в письменном языке аборигенов это были всё же два разных слова.

Я покачал головой:

— Тактику лжи уже избрала группа Тягамы-сан. Для актрисы это естественно, да и в Ре-Эстизе поголовной ложью никого не удивишь. Но мы идём в Святое Королевство, а потому нашим оружием должна стать только правда. Мы не будем скрывать ни нашу расовую принадлежность, ни полную силу. Мы появимся там такими, какие мы есть в действительности.

— Но на нас же немедленно нападут! — недоумевающе воскликнула Ямаико.

— Нападут, — согласился я. — Но кто сказал, что в нашем положении это плохо?

— Слушай, а мне нравится этот парень! — Воин Такэмикадзути хлопнул соплеменницу по плечу с силой, которая даже меня размазала бы тонким слоем по полу, хоть и не убила бы. — Вот это дипломатия! Порубим пару сотен нападающих в капусту — сразу зауважают!

— Нет, — я снова покачал головой с той же интонацией. — Если мы убьём солдат Королевства, мы получим уважение, основанное лишь на страхе, а нам нужно другое. Поэтому мы позволим им на нас напасть, но отвечать не будем. Мы просто подождём, пока им надоест, после чего попросим аудиенции со Святой Королевой.