Насыщение: 100/100.

Справка (D+)!

…

«Принудительная индоктринация». Прививает пользователю ментальные установки, позволяющие лучше понять постулаты Учения. Подавляет волю и критичность мышления.

— Хорошая попытка, — хмыкнул я, по достоинству оценив коварство оскорблённой Богини. Не будь на моей стороне высокоранговой справки, усиленной интуицией… Впрочем, даже тогда я бы не стал принимать столь заманчивое предложение. От него же за километр смердело подставой.

— Несправедливо… — пробормотала Октавия, плюхнувшись рядом с телом Патрика. Исцелять там было больше нечего — готовые мощи для храма. Пусть скажет спасибо своей чокнутой покровительнице.

— Справедливость — привилегия сильных и оправдание слабых, — пожал я плечами, не собираясь пускаться в изречение пространных сентенций. Устал. Да и кроме того, если Фемида каждому своему адепту так же качественно промывает мозги, то слова не помогут. Более того, будут вредны. Ведь пока ты говоришь, фанатик действует.

Вот и Октавия не пожелала понять, упрямо замотав головой. Зато мой давний почитатель не подкачал. Репутация с Теневиром достигла признательности (250), сообщил интерфейс. Чёртов Божественный Маяк! Чувствуешь себя гладиатором на арене Колизея. Подняв глаза к небу, я растянул губы в улыбке и, тронув пальцами край воображаемой шляпы, учтиво наклонил голову. Не самая худшая роль, что мне доводилось играть. В конце концов, стоит сменить костюмы и декорации, и гладиатор становится кесарем.

— Ты! — приглушенному рыку вторила волна холодного гнева. Слишком отчётливая, чтобы вызвать сомнения в её интерпретации. Слишком знакомая, чтобы ошибиться с её источником.

— Тоже пришёл за справедливостью, Лазарь? Не многовато ли на сегодня? — Главный паладин до словесной пикировки опускаться не стал, и сотрясший голову удар едва не сшиб меня с ног. Тренированное тело подстраховало встряхнувшийся мозг, но без потерь всё же не обошлось. Кажется, только что моя улыбка утратила толику былого шарма, вместе с одним из нижних резцов.

Лазарь, уровень 5. Успел откормиться на кобольдах, паскуда. Силу почувствовал. Вязкий кровавый плевок отправился под ноги жрецу Фемиды, и злые глаза в прорезях маски на мгновение дёрнулись вслед. Ублюдок отвлёкся на примитивную провокацию, позволив мне сравнять счёт пинком ноги в грудь.

Какой твёрдый, мать его! Будто целиком деревянный. Грёбаный буратино. Но для резного полена он слишком резво вскочил, заблокировав правый боковой в голову. Нет, друг, классический бокс со мной не играет. Левый под рёбра. В костяшки пальцев стреляет боль, будто от удара по макиваре. Смещаю корпус, избегая размашистого бокового и, не теряя энергии движения, контратакую локтем в лицо. Кажется, было слышно, как хрустнула шея. Лазарь отшатнулся, всплеснув руками в попытке удержать равновесие.

Шагнув следом, подбиваю переднюю ногу и тут же, не опуская конечность, перевожу в голову. Высокая ловкость вкупе с базой рукопашного боя позволяла мне наносить хлесткие и быстрые удары ногами с поразительной лёгкостью. Глупо было не воспользоваться этим преимуществом, отбивая голые кулаки о деревянную морду. Однако с него как будто достаточно. Лежит, разбросав конечности. Ярко-голубые глаза смотрят в небо. Тяжело вздымается грудь. Успокоился? Или умирать собрался? Ещё не хватало…

— Живой?

— Тебе не удастся уязвить мою плоть, — гудит из-под маски. Но как-то без огонька. Значит, живой.

— Как насчёт твоей гордости? — хмыкнул я, подав жрецу руку. Тот принял, легко поднимаясь на ноги. Но теплее идущий от него ментальный фон от этого не стал.

— Моя душа и тело, мой меч и моя гордость принадлежат Госпоже.

— Если даже гордость в тебе и та заёмная, пожалуй, ты и вправду неуязвим. Марионетка с деревянным лицом. Когда нужда в тебе отпадёт, ты закончишь так же, как Патрик. Капризные дети часто ломают свои игрушки.

— Смотри на него, Ви, — жрец обратился к Октавии. — Такие как он — будущее нашего мира, если мы проиграем войну за умы и души людей. Тебе же, Линч, я скажу только одно. Госпожа справедлива. Она никогда не даст больше, чем человек способен нести. Но у всякой силы есть своя цена. Вот та, которую плачу я.

Лазарь притронулся к маске, и та легко отошла от лица. А вместе с ней, с мерзким хлюпаньем от лица отходила плоть. Сквозь гнилую дыру на месте левой щеки видны были стиснутые в судороге зубы. Лицо Лазаря было лицом лежалого трупа, каким-то чудом сохраняющего способность мыслить, говорить… жить? Первожрец Богини Справедливости сгнивал заживо, и назвать подобное времяпрепровождение жизнью можно было лишь чисто в теории. Благодаря какому-то чуду Советник существовал, и чудо это, как ни странно, имело вполне зримое воплощение.