Троекратно отстучав головой по мраморному полу, ли-бу принял коробку и отполз на исходную.

— Мой девиз — Цзяньлун! — провозгласил Реншу.

Именно в этот момент сорвались гонцы с копиями нового девиза и именно в этот момент к Реншу больше нельзя обращаться иначе, кроме как «Сын Неба» или «Цзяньлун», покуда он жив.

Снова пришлось стучать башкой по каменному полу, что должно символизировать покорное принятие решения императора.

— С сего дня, снижаю все виды податей на десять процентов! — продолжил новый император протокольную часть. — Также запрещаю пытки и телесные наказания на следующие сто дней!

Амнистировать преступников, вопреки традиции, он не стал — это часть агитационной кампании, делающей упор на беспощадность императора к преступлениям и справедливость наказаний.

Населению обещано, что будет круто, весело и интересно — завтра вступит в силу уже принятый закон о государственной монополии на выращивание и оборот опиумного мака, а также закон о запрете всяческих политических и экономических объединений.

Людям будет разрешено объединяться только в целях, которые будут опубликованы в день вступления в силу закона «Об иных объединениях» — там нет практически нихуя, кроме образовательных и торговых целей.

— Хвала Справедливому Сыну Неба! — воскликнул да хунлу.

— Хвала Справедливому Сыну Неба! — повторили верноподданные.

«Надо будет не забыть прочитать отчёт Зонга о ходе пропагандистской кампании», — напомнил я себе, наблюдая за тем, как Реншу садится на трон.

Примечания:

1 — «Пит Хилтон» — от англ. Pit — яма, карьер или шахта, а Хилтон — это отсылка к сети отелей «Hilton Worldwide», до 2009 года известной как «Hilton Hotels Corporation». Также тут отсылка к тюрьме Хоало, построенной французами для содержания вьетнамских политзаключённых, но позже использованной для содержания пленных американских пилотов, прозвавших эту тюрьму «Ханой Хилтон». Это был такой своеобразный висельный юмор, потому что условия там были до крайности паршивыми, хотя до сих пор удивительно, почему американских пилотов не убивали на месте — от массированных бомбардировок погибло от 100 до 300 тысяч мирных жителей Вьетнама. Но Женевская конвенция утвердила пункт, что катапультировавшийся лётчик, решивший не сопротивляться захвату, превращается в военнопленного — видимо, вьетнамцы придерживались Женевской конвенции, в отличие от американцев.

*1626-й день юся, Поднебесная, имперская провинция, город Юнцзин, площадь генерала Шермана*

— … Небо посылало сигналы!!! — вещал агитатор, стоящий на большом транспортном ящике. — Небо предупреждало, но они были слишком слепы и глупы, чтобы увидеть их!!! И Небесный мандат был утрачен! Все! Все беды! Все беды, что обрушились на многострадальную Поднебесную — это их вина! Но новый Сын Неба, уже великий, уже овеявший себя славой, принял Небесный мандат и сразу же начал наводить порядок!!!

«Ха-ха, как же…» — подумал я и приложился к кружке с бриттским сидром.

В Иностранном квартале есть только одна пивоварня, в которой никто не пытается выжать из сидра максимальный градус — «Дракон и хмель». Мне не принципиально, всё равно меня уже, скорее всего, не возьмёт даже «Основа», но не хочется привыкать пить алкашку, как воду, поэтому я покупаю сидр из «Дракона и хмеля» десятками литров, еженедельно — там максимум 1,5–2 градуса, что вообще несущественно.

— Ваш мясной пирог, хоу Вэй, — на стол легла большая тарелка с пирогом.

Готовят такие мясные пироги исключительно в Иностранном квартале, потому что рецепт байгуйский, но купить их можно почти везде, потому что пекарня «Железный противень» работает исключительно в формате «бизнес бизнесу» и отгружает тысячи пирогов в винные башни, таверны и прочие заведения общепита.

Сара определила этот пирог как «Ирландский». Она утверждает, что говяжий фарш и морковка, запечатанные в сырную оболочку, характерны именно для него — не хватает только копчёной паприки.

«О, точно!» — вытащил я из кармана перечницу с копчёной паприкой.

Эта специя росла на юге континента байгуев, но её привезли в Поднебесную ещё в первое Закатное вторжение — перец прижился и культивируется в центральных провинциях.

Посыпаю пирог копчёной паприкой и разрезаю на четыре части.

Я сижу на балконе винной башни «Чаша радости» и наблюдаю за тем, что творится на площади — не то, чтобы мне нужно было следить за работой Зонга, но у нас сегодня встреча, именно тут.

Вокруг агитатора собралась большая толпа горожан. Люди слушают внимательно, не только благодаря хорошо поставленному голосу оратора, но и потому, что его речи отвечают общественному мнению, бережно сформулированному Зонгом и его пропагандистским аппаратом.

«Интересно, как долго мы сможем эксплуатировать жопу императора Юнтина как крайнюю?» — задал я себе вопрос.

Наконец, к винной башне подъехал кортеж из трёх дилижансов — один из них, центральный, блещет роскошью, а два других выглядят более утилитарно.

Из центрального дилижанса вышел Зонг, одетый в роскошный шёлковый халат чёрного цвета — на груди его висит толстая золотая цепь, а на голову надета чёрная шёлковая бандана с вышитым на ней тяньлуном.

Из двух других дилижансов вышли охранники, облачённые в байгуйскую латную броню и вооружённые длинными мечами.