— Здесь стойте, — указал Зонг на площадку перед винной башней и вошёл в здание.

Ему потребовалось несколько минут, чтобы подняться на второй этаж и выйти на балкон.

— Приветствую тебя, хоу Вэй, — отвесил он почтительный поклон.

— Привет, нань Зонг, — кивнул я ему. — Присаживайся.

Меня «повысили» позавчера — я сразу же скакнул с наня до хоу, а Зонг перестал быть безродным и получил наследный титул наня.

Теперь он, официально, нань Лю Зонг, аристократ с символическим наделом в сорок цин, (1) в опустевшем западном пригороде. Но надел ему не сильно нужен, так как он является цзунцаем, то есть, директором Гоши-юань, по сути, бюро государственных хроник.

Раньше это было учреждение, занимавшееся исключительно составлением хроник и распространением их по дворцу, но теперь оно специализируется на государственной пропаганде — Зонг работает над основанием «Гуань-бао», государственной газеты, которая будет доносить до общественности официальную позицию государства по тем или иным вопросам.

Также Гоши-юань заведует государственными «слухачами», глашатаями и историками. Это дало Зонгу ещё больше возможностей лить населению угодную нам дезу — даже если все научатся читать, что случится очень нескоро, это никоим образом не избавит население от потребления галимой пропаганды, которая тоже не будет стоять на месте и станет изощрённее, со временем…

— Рассказывай, — сказал я и сделал знак ожидавшей нас разносчице.

Разносчица учтиво приблизилась к нам и уставилась на меня с ожиданием.

— Ещё три кувшина сидра, ещё двенадцать рисовых лепёшек, а также котелок говядины, — сделал я заказ, а затем посмотрел на Зонга. — Ты что будешь?

— Кружку лучшего байгуйского пива, что у вас есть, — заказал Зонг. — И две палки ша-ши из баранины.

«Ша-ши» — это адаптированное под местные голосовые связки слово «шашлык». Но если попытаться перевести это словосочетание с байхуа, то могут получиться «песчаный рынок», «убить мертвеца», «тупое дерьмо» или даже «убить учителя» — в зависимости от интонации.

— Скоро будет готово, — поклонилась разносчица и удалилась внутрь винной башни.

— Рассказывай, — сказал я, когда Зонг откинулся на спинку кресла.

— Весть о восшествии на престол нового императора уже распространилась по центральным провинциям, — сообщил он. — Не знаю, что об этом думают ваны, за этим не ко мне, а вот народ воспринял новость с воодушевлением. Кто-то даже осторожно начинает считать, что происходит обновление Небесного мандата и жить станет чуточку полегче.

— Насрать, пока что, что думают в центральных провинциях, — покачал я головой, а затем приложился к кружке с сидром. — Мне в тысячу раз важнее знать, что думают селяне имперской провинции.

О горожанах я знаю — у них сформировалось мнение, что теперь, раз военный комендант Вэй отправился на повышение, порядки смягчатся и город заживёт по-старому. Ха-ха…

— В агрогородах жить непривычно — на это основные жалобы, — ответил Зонг. — Но реальных причин для недовольства у селян нет. Они живут в безопасных городах, карантинных ограничений у них нет, зато есть городские удобства, не хуже, чем в Юнцзине. В поле надо выходить — но как иначе-то?

— Внимательно следи за всеми агрогородами и докладывай мне о неполадках, — приказал я.

— Обязательно, — кивнул Зонг.

— Выдели людей, чтобы оповестить население о грядущем военном параде, — велел я. — Нам нужна массовость.

— Сделаю, — ответил Зонг и записал задачу в свой блокнот.

— Есть какие-то проблемы или трудности? — поинтересовался я.

— Людей начинает не хватать, — сразу же ответил мой бывший пиарщик. — Масштаб охвата расширяется, поэтому мне нужны сотни и сотни новых агитаторов. А взять их неоткуда — я вычерпал все резервы Юнцзина.

— Тут я тебе никак помочь не могу, — покачал я головой. — Обратись к госпоже Суруо — возможно, она найдёт для тебя подходящие кадры. Но лучше займись самостоятельной подготовкой — никто не мешает тебе открыть академию по связям с общественностью.

«Связи с общественностью» — это другое название «пропаганды». Сара как-то сказала, что слово «пропаганда» уже имеет негативную коннотацию, а «связь с общественностью» население будет воспринимать положительно, как «слышащее правительство» и так далее.

Зонг начал люто записывать мои слова в свой блокнот. Это я его научил — личная эффективность, планирование, тайм-менеджмент и прочая лабуда, доставшаяся мне в наследство от бывшей.

Справедливости ради, совсем даром все эти курсы не прошли — когда я работал автомехом-мотористом, мною применялись различные методики планирования рабочего времени, что здоровски упрощало мне жизнь…

«Планирующий алкаш — это страшная сила», — подумал я. — «Я выполнял работу быстрее, чтобы отпроситься пораньше и побольше времени побухать. Иногда даже получалось практически протрезветь к утру и меньше страдать от похмелья».

— А где брать учителей? — озадачился Зонг.

— Да хоть сам преподавай! — ответил я. — Но лучше взять самых компетентных агитаторов и перевести их на преподавание.

— Но работа на улицах пострадает… — поморщился Зонг.

— А ты смотри в будущее, родной, — улыбнулся я. — Разработай учебную программу — за этим можешь обратиться к госпоже Суруо, купи, за казённый счёт, какое-нибудь подходящее здание или даже обменяй что-то своё на новую школу, и начинай ковать кадры. Через три-четыре года получишь первое кадровое пополнение и жизнь начнёт налаживаться — сам удивишься.