Шрифт:
Чтобы встретить их, нужна не только моя сила и умение. Нужны люди. Те, кто встанет рядом и не дрогнет. Переманивать придётся осторожно, шаг за шагом…
Я скользнул взглядом по залу. В этом море чужих лиц уже были точки, за которые можно зацепиться. И я собирался зацепиться крепко.
От автора:
Стоп! Что значит «ваш персонаж проклят»?! Гнить заживо? — Да вы издеваетесь! Хотя… Возможно, это тот самый шанс, который судьба дарит единожды? https://author.today/work/19215
Глава 19
В сердце горного массива лежало святилище, о котором знали лишь те, чьи имена нельзя произносить.
Там, где обычный глаз видел бы лишь черноту, сама тьма светилась тусклым внутренним сиянием. Потоки двенадцати школ вращались вокруг центрального обелиска, сходясь в одну точку — в тело того, кто был погребён здесь заживо.
Он был влит в камень, словно его плоть стала частью породы. Скованные руки уходили в гранит по локоть, ноги — по колено. Лицо, лишенное глаз, обрамляли седые пряди, струившиеся нитями старого шелка. Кожа была тонка, почти прозрачна, и под ней угадывались медленно пульсирующие жилы Потоков.
Вокруг него в замкнутых орбитах крутились фрагменты знаков, отломки печатей и крошки стилей, храня искры былой мощи. Они пели беззвучно, но от этой песни дрожала сама каменная твердь.
Когда пришли посыльные, их шаги вызвали слабое колыхание Потоков. Он поднял голову, дрогнули тонкие нити седых волос. Слепые глазницы были пусты, но пришедшим казалось, будто их взгляд пронзает насквозь.
— У нас есть к тебе задание, — послышалось из темноты.
В ответ Потоки вокруг замедлились, будто сама ткань силы прислушалась. Камень под ногами посланцев застонал, словно не хотел отпускать своего пленника…
И в тот же миг далеко, далеко за пределами святилища, невидимая дрожь прошла по тканям Потоков.
Гул колокола прокатился по стенам, заставляя открыть глаза. Я подавил зевок, просыпаясь. Ночка выдалась непростой, спать довелось всего ничего — не больше часа. потому теперь ощущения были не самые приятные. Правда, не столько от самого недосыпа, сколько от того, что спать приходилось, как конь в стойле — стоя.
Что ж, привыкаешь, конечно, ко всему.
Нулевые не спали. И, завидев, что я проснулся, начали рассматривать меня в упор. Или даже, пока я спал, уже рассматривали…
Один ученик с чисто «родовитой» физиономией, который еще вчера, помнится, шептался в углу с парочкой таких же «дворяшек» на мой счёт, быстро отвел глаза, делая вид, что срочно должен поправить робу. Прежнего вызова или недовольства в его глазах и следа не было.
Все-таки расчет сработал верно — в этих стенах слухи разносятся быстрее, чем даже звук колокола…
— Если вы на меня так будете смотреть, ребята, я либо покраснею, либо начну брать деньги за просмотр, — усмехнулся я, поднимаясь. — Ты как? — бросил я через плечо Владу.
Влад тоже не спал и был занят тем, что давил зевки.
— Если скажу, что отлично, ты все равно не поверишь, — хмыкнул он.
Антон, продрав глаза, кивнул мне в знак приветствия. Вчера, когда мы возвращались после встречи — если не сказать, стрелки — в зале медитации, Антона еще не было… но раз он тут, значит, все прошло без сучка и задоринки.
Я занялся гимнастикой, чтобы хоть как-то привести тело в тонус, когда колокол ударил во второй раз.
— Построение, — вздохнул Антон.
Пора было узнать, какой сюрприз приготовил Астахов на этот раз. Хотя, конечно, все эти «сюрпризы» уже сидели в печёнке.
— Идти куда? — спросил я у Антона.
— На плац, — вздохнул он, туже завязывая ремень на робе.
Плац предстал перед нами серым пятном, размытым предрассветным туманом. Здесь бывать мне еще не доводилось, поэтому я с любопытством оглядывался.
Камень под ногами был мокрым и холодным.
Нулевые стояли в две ровные шеренги — руки за спиной, подбородки подняты, глаза смотрят прямо перед собой. Но даже так я все еще чувствовал взгляды искоса. Ясно, что многие здесь явно думали, что мне вчера просто повезло.
Не знаю, было ли так задумано, но из тумана вполне себе эпично появились фигуры членов совета. Я сразу отметил знакомые лица… не скажу, что я был рад видеть эти надменные рожи, но что-то подсказывало, что они-то были куда меньше рады видеть меня.
Туман шевельнулся, и из него вышел Астахов. Его подавляющий амулет на груди был восстановлен и снова светился. От этого свечения в животе будто сводило мышцы.
Я мысленно прикинул: если он сегодня опять решит меня утопить, сжечь или закопать, то туман — идеальное обстоятельство. Даже свидетелей не останется. А по тому, как он на меня посмотрел, подозревать можно что угодно. Приятный человек, ничего не скажешь.