— Временно, — эхом повторила она с горькой усмешкой.

— Клянусь, я собирался рассказать сразу после того, как охрана возьмёт под стражу Елену и посла. Просто… — я покачал головой, — не ожидал, что ты убьёшь княгиню на месте.

Василиса тяжело вздохнула и опустилась в кресло у окна. Долгое время мы молчали. Наконец она заговорила, и голос её дрожал от сдерживаемых эмоций:

— Знаешь, что самое страшное? Когда я услышала… когда узнала правду… — она судорожно сглотнула. — Словно что-то внутри оборвалось. Все эти годы я носила в себе боль утраты, думала, что мама умерла от болезни. А оказалось… оказалось, что всё это время убийца спала в постели моего отца. Растила моего брата. Сидела напротив меня за завтраком…

Княжна закрыла лицо руками.

— И я убила её. Просто… не смогла остановиться. Вся эта ярость, накопившаяся за годы… Я не жалею Елену, Прохор. Ни капли. Но…

— Но? — мягко подсказал я.

— Мирон, — прошептала она. — Мой маленький брат. Если он узнает правду… Если узнает, что я убила его мать… Между нами всё будет кончено. А я люблю этого мальчишку, понимаешь? Он ни в чём не виноват.

Василиса подняла на меня полные слёз глаза.

— И отец… Что если он примет какое-то суровое решение? Отлучит Мирона от себя? Выведет из линии наследования? Это же ребёнок, Прохор! Ему всего пять лет! Он не заслужил расплачиваться за грехи своей матери.

Я присел на корточки перед её креслом, заглядывая в глаза.

— Твой отец гораздо рациональнее, чем тебе кажется. Вспомни — он ведь смог сдержать убийственный порыв, когда узнал правду. Не прикончил княгиню на месте, хотя это наверняка далось ему чертовски непросто. Железная выдержка государя.

— Но…

— Он любит сына, Василиса. И не станет отыгрываться на невинном ребёнке за преступления матери. Дмитрий Валерьянович — мудрый правитель. Он найдёт способ защитить Мирона от правды, пока тот не станет достаточно взрослым, чтобы понять и принять.

Геомантка покачала головой.

— Я хочу уехать отсюда. Из Москвы. Этот ужасный город подарил мне одно лишь горе.

— Велика вероятность, что твоё желание исполнится, — заметил я с лёгкой улыбкой. — Ты уедешь в Угрюм.

Она вскинула голову с недоумением.

— Почему ты так уверен? Отец может и не согласиться…

— Там мне будет проще защитить тебя от возможной мести. К тому же работа поможет отвлечься от… произошедшего.

Василиса нахмурилась, не понимая.

— Защитить? От какой мести? От кого…

И тут я увидел, как её лицо побледнело. Глаза расширились от внезапного осознания.

— Строгановы… — прошептала она. — Боже мой, они же… они захотят расквитаться.

— Именно. Один из могущественнейших родов Содружества. И да, они не оставят это просто так.

Я поднялся и прошёлся по комнате, собираясь с мыслями.

— Твой отец сейчас обдумывает план, который я предложил. Публично обвинить Ливонскую конфедерацию в покушении на княжескую семью. Арестовать всех их дипломатов. Объявить полное эмбарго на ливонские товары. И самое главное — увеличить поставки оружия княжествам Белой Руси. Всё это представить как справедливый ответ на агрессию.

— А смерть Елены?

— Официальная версия будет такова: княгиня погибла, защищая мужа от ливонского заговора. Посол напал на неё, когда понял, что разоблачён. Героическая смерть вместо позорного разоблачения предательницы. Если действовать решительно, Строгановы узнают об этом именно в такой интерпретации — из уст твоего отца, с соболезнованиями и обещанием возмездия Ливонии. Перед ними встанет выбор: оспаривать слова князя Московского, рискуя выглядеть союзниками внешнего врага, или поддержать его в праведном гневе против иноземных убийц.

Собеседница медленно покачала головой, и на её лице отразилась горькая усмешка.

— Героическая смерть? — голос звучал устало, но в нём слышалась глухая обида. — Значит, эта змея подколодная останется в истории невинной жертвой? Защитницей семьи? Она убила мою мать, Прохор. Чуть не убила отца. А теперь её будут оплакивать как мученицу.

Я выдержал её потускневший взгляд, понимая тяжесть этой несправедливости.

— Порой жизнь ставит нас перед ужасным выбором, где оба варианта представляют собой зло, — произнёс я размеренно. — И всё, что остаётся — попытаться найти меньшее из них.

— Меньшее зло? — Голицына криво улыбнулась. — Позволить убийце остаться героиней?

— Подумай сама. Если раскрыть истину, под удар попадёшь ты. Строгановы будут требовать твоей головы за убийство родственницы. Твой брат узнает правду раньше времени — именно то, чего ты так боишься. Возможно, возненавидит тебя на всю оставшуюся жизнь. Если же скрыть правду — да, злодей останется в истории героем. Несправедливо? Безусловно. Но что из этого причинит больше вреда живым?

Княжна отвернулась к окну, обхватив себя руками. Плечи её слегка ссутулились, словно под грузом этого знания.