Симон фыркнул.

— Мои родители торговцы, это все знают! — он поглядел на Маргариту и Ротимера с легким вызовом. — Глубокая мысль: они всегда чтут законы Королевства, потому что знают — если нарушить их, то потом придется заплатить еще больше денег, чтобы прикрыть последствия, чем выиграешь на нарушении!

Я кивнул. Что-то мне было сомнительно, что его родители действительно так уж скрупулезно честны — но тут ведь надо знать, какие законы нарушить.

— Хороший пример, — сказал я. — То же самое можно легко приложить к работе некромантов: мы не нарушаем правила, потому что их нарушения чреваты для нас же самих… Мы не убиваем души, не создаем личей, не заключаем души в артефакты или големы без их согласия и так далее. А если поднимаем мертвеца, то выбираем либо того, у кого нет родни, либо заручившись согласием родни, либо получив от самого покойного согласие еще при жизни — желательно в письменном виде. Это ясно. Но не советую вам рассуждать в сочинении в таком духе.

— В смысле? — обиделся Питер. — Почему?

— Потому что вы сами еще не проверили это на опыте, — сказал я. — Вы ни разу серьезно не нарушали правила, не получали воздаяние за содеянное и не убеждались на опыте, что лучше сразу не грешить, чем расхлебывать последствия…

— Ну, почему, — вдруг сказала Маргарита совершенно обычным, спокойным тоном. — Я, когда была маленькая, воровала у матушки сахар из буфета со специями. Когда узнали, побили мою служанку Люси. Не очень сильно побили, но она почему-то все равно заболела и умерла. Матушка сказала, что, наверное, она уже и так была больная. Я больше с тех пор ничего не воровала.

После этого у меня как-то пропало красноречие.

Я вздохнул и сказал.

— Ладно, желающие поработать над своей грамотностью и гладкостью изложения мысли — будем заниматься с вами именно этим на уроках грамматики. Все равно надо.

Все-таки педагогическая работа непредсказуема! Только ты решил, что поймал бога за бороду и справишься с чем угодно — как детишки подкидывают тебе такой вызов, что теряешь дар речи. И, кажется, я еще заочно начинаю ненавидеть родителей Маргариты…

Мои библиотечные штудии продвигались совсем неплохо: я методично прорабатывал составленный Рагной список, вел конспекты и, кажется, начинал понимать, на какую мысль она пыталась меня навести. Правда, эта мысль мне очень не нравилась. Рагна не соврала, сказав, что способ, позволяющий облечь кости лича плотью, не требовал человеческих жертв — но он был долгим, нестабильным и… затратным!

«Блин, если я верно понимаю, какой чистоты должны быть материалы, — мрачно думал я, выписывая кое-что в конспект, — то одни ингредиенты будут стоить целое состояние! И это само по себе не проблема — деньги мы зарабатываем, а можно заработать и больше. Да вот хоть сама Рагна заработает. Плюс мое учительское жалование в ту же кубышку… Но все, что так дорого стоит, по моему опыту жизни в этом мире, заодно и долго делается! Да еще и сам способ займет несколько лет минимум — ведь речь идет, как-никак, о буквальном выращивании живой плоти в чем-то типа автоклава или гибернационной капсулы! Которую сначала нужно построить…»

Впрочем, может быть, меня навели на этот путь размышлений ложные аналогии из моего мира? Сразу представились капсулы с клонированными девушками в подземелье, вот это все. А Рагна на самом деле имела в виду что-то совсем другое! Так что я продолжал прилежно читать и делать выписки.

С другой стороны, пусть даже способ долгий, муторный, затратный — но работающий… Как знать, нельзя ли его переиначить не для лича, а для филактерия? Может быть, и филактерий Ханны можно поместить в такое же искусственное тело? Если так, то ура — я нашел способ оживить сразу двух своих жен вместо одной! И одновременно с «ура» — «ох». Потому что повторять вот эту вот муторную канитель, которую я предвидел впереди, дважды…

По моим прикидкам, выращивание даже одного такого тела должно было занять лет десять. Может, чуть больше, с учетом, что у нас есть свой маг Природы, способный ускорить рост. Но в любом случае — это что же, получается, только через двадцать лет (при условии, что для Ханны способ тоже подходит, а я пока не был в этом уверен) мы сможем зажить всей семьей? Да уж, перспективочка… Мне, если я верно интерпретировал то, что я вижу в зеркале, будет к тому моменту уже за сорок биологических лет.

С другой стороны, богиня пообещала мне в благословении «здоровье и долголетие». Думаю, с учетом реалий мира лет на сто тут я могу рассчитывать точно. Да еще и некромантское исцеление и омоложение есть… Нет, принимая во внимания все обстоятельства, двадцать лет — не так уж и много!

Как раз над чем-то таким я и раздумывал, когда услышал удивленный возглас:

— Кого я вижу! Рей Вяз, ты что ли?

Голос был незнакомый: ломкий юношеский басок. А интонации — вполне узнаваемые.

Я обернулся — и, ожидаемо, увидел тощего долговязого подростка, богато одетого, в берете с пером и с улыбкой до ушей. Колин Старый собственной персоной! Его никак нельзя было перепутать сейчас с д’Артаньяном или с принцем Бэзилом: он выглядел старше их обоих и, потеряв детскую пухлость, заодно потерял и приятную внешность! Бывает такое: некоторые очаровательные дети становятся очень некрасивыми подростками, а потом, если повезет, вполне симпатичными взрослыми — но Колин до последней стадии еще не дошел! У него торчали уши, выпирали скулы, кадык неловко дергался на длинной шее, а веснушки так и пылали. Впрочем, обаяние в широкой улыбке омоложенного мага никуда не делось.

— Рей, точно! Ни фига себе!

Колин полез обниматься, я ответил. Неформального соревнования «кто крепче», как с Мишелем, не получилось, но я отметил, что мой бывший соратник тоже физическими упражнениями не пренебрегал — не только магией занимался! По сложению он выглядел лет на пятнадцать — такие пятнадцать лет, которые ближе к взрослому, чем к ребенку. Да и ростом вытянулся уже почти с меня.

— Ну охренеть вообще! — Колин понизил голос. — Откуда у тебя Ядро взялось?! Я еще сначала подумал — нет, не он, просто похож… А потом ты этак вздохнул и потянулся — ну точно ты. И я обалдел совсем. Это что такое, тоже дар богини Любви? Боги разве так могут?