Я вспомнил Габриэля с его принципиальностью — мол, не стоит принимать спасение из неправильных рук — и не стал спорить. У орков свои принципы, и, поскольку их принципиальность мне на руку, что я могу сказать? Ладно, волнуюсь немного за Иркана с Лестаном, но не чрезмерно: калачи они действительно тертые!

…Сама же ярмарка шла хорошо, бойко. В назначенный день погода не подвела: в более теплом Ненте жители боялись не морозов, а, наоборот, оттепели, при которой снег превратится в кашу, с неба будет моросить дождь и хорошего гулянья не получится. Но природа порадовала легким морозцем, что-то в районе нуля. В шубе жарко, в одном камзоле — холодно, а в теплом свитере (Рагна сделала мне по мотивам того, что во сне увидела) и теплом плаще поверх — самое то. Ну, выглядел я немного причудливо по местным меркам, но благодаря эксцентричным магам и наемникам мода в королевстве тоже не всегда совпадала со средневековой!

На нашем прилавке мы продавали ткани, а заодно и поделки моих «неженок». Продавцами поставили Аню и Мелиссу. Правда, Ане для этого пришлось буквально ходить по ящикам, иначе ее из-за прилавка видно не было! Аня подкупала искренностью, Мелисса — проработанным очарованием «ой, я милая маленькая бойкая девочка, такое все невинное юное создание». Эксплуатируя детский труд, я преследовал две цели: во-первых, действительно поудачнее расторговаться, во-вторых, при любом исходе дать девочкам по серебряной монетке за труды — Ане на ее сладости хватит на несколько недель. А если вещи продадим, то и больше!

А за «взрослые» товары, то есть ткани и некоторые деревянные поделки из Ильмора, отвечал Лестан. Правда, быстро выяснилось, что орк-агроном совершенно не умеет торговать и торговаться, так что пришлось мне прийти ему на выручку и самому стать к прилавку. Помог опыт работы в магазине еще в студенческие годы! Правда, тогда с калькулятором было все-таки попроще, чем со счетами…

И как раз когда мне казалось, что дело идет хорошо и все на мази, завязалась какая-то ссора, переполох на другом конце нашего довольно длинного прилавка (я выкупил сразу два места, чтобы нам не тесниться: рулоны тканей-то длинные).

— Не продам! — услышал я тонкий Анин голосок. — Не продам! Я все слышала, все!

А я как раз рассчитывал покупателя, и прямо сразу сорваться не мог.

Только набрав мелочь, я кинулся на шум.

Аня, оказывается, спорила с несколькими подростками в форме Нентской гимназии — стало быть, из богатых семей. Она отчаянно прижимала к себе одну из трех кукол, которые сделала своими руками. Ту, которая получилась, на мой взгляд, лучше всего: с забавной круглой головой и торчащими в разные стороны косичками.

— Господин учитель! — у Ани опять на глаза выступили слезы. — Они хотят купить мою ку-уклу!

— А в чем проблема? — не понял я.

— Вот именно, в чем? — нагловато спросил один из этих пацанов, с вызовом глядя на меня. — Куклы тут у вас на продажу, мы первые подошли, деньги у нас есть…

— Анна? — я поглядел на ученицу. — Чем тебе не понравились уважаемые господа покупатели?

— Они говорили, что оторвут у куклы голову и будут гонять ее клюшками по льду! Потому что у них все шайбы потерялись!

А, да, точно. Тут неподалеку залили каток — на лед реки выходить не рекомендовалось, очень уж тонок — и завсегдатаи ярмарки всех возрастов катались там, кто во что горазд.

— Господа, если у вас в самом деле было такое намерение, — обратился я к пацанам, — как насчет такого варианта? Я совершенно бесплатно дам вам несколько гладких, отполированных обрезков дерева… — у нас при переносе сломалась одна табуретка, остались обломки, подпилить их было минутным делом. — И вы сможете играть с гораздо большим удобством, чем кукольной головой! Она, конечно, набита опилками, но бить по ней будет сложновато.

На минуту мне показалось, что пацан согласится. Но потом он скосил глаза на своих приятелей — и вскинул подбородок.

— Я. Хочу. Эту. Куклу.

Да вот же напасть.

Так-то я бы, конечно, продал этому говнюку, что он хочет — если бы сам делал вещь. Неприятно, когда над плодами твоего труда издеваются, но рынок есть рынок. Ты продал что-то человеку — все, это его собственность, он может делать с ней что угодно, если это не противоречит нормам поведения в общественных местах! И будь Аня постарше, я бы, пожалуй, даже сумел ей это растолковать. Но кто знает, насколько болезненно отзовется такой довольно жесткий урок у девочки ее возраста (невыясненного, но почти наверняка меньше одиннадцати), да еще и при наличии некромантского дара? И тогда, когда она только-только начала верить в свои силы.

— Извините, — сказал я, забирая куклу у Ани. — Эта кукла не продается. Ее уже купили, просто пока за ней не пришли.

С этими словами я спрятал куклу под прилавок.

Парень окинул взглядом наши товары — но, видно, не нашел ничего, что можно использовать вместо шайбы или что пришлось бы ему по кошельку, но можно было бы красиво уничтожить у нас на глазах. Правда, даже если бы и нашел что-то подходящее, лично я был уверен, что больше никто из моих ребят не станет устраивать сцену из-за гибели творения своих рук. А присутствовали здесь почти все, хотя по большей части и не внутри прилавка — приходили и уходили. Скучно же постоянно торчать, следить за торговым процессом! Не было только Питера и Марго. Первый стал игнорировать работу в мастерской, когда узнал, что за нее не выставляются оценки. Вторая сказала, что если родители узнают, что она была на ярмарке, да еще и торговала в лавке, то сурово ее накажут. Я поверил ей с полуслова, вспомнив историю про маленькую служанку Люси, и не стал настаивать.