Гленна не была уверена, что Марик узнает её, хотя несколько раз она читала при нём стихи древних саг, которым училась вместе с Онорой. На принцессу такое учение навевало скуку, а Гленне было радостью. Гленна напевно вторила сложенным в древности стихам и в те дни, когда при дворе бывали гости. Ей велел это делать сам король, коли надо было дать отдых настоящим филидам. В этом не было ничего приметного: всякую служанку могли просить петь, если голос её был хорош, а вот Гленне боги дали умение запоминать слова саг. В такие дни, порой, в замке Эгга бывал и Марик. Помнил ли он её? Незаметную девушку, читавшую слова древних песен с закрытыми глазами потому, что она боялась всякого, кто на неё смотрел в этот миг? Как же ей хотелось, чтобы помнил!

Она споткнулась о помост, когда до него были считанные шаги. Её взгляд выхватил фигуру Борса, спешащего к ней. Гленна тут же поняла, что только что наделала, позабыв об осторожности. Только сделанного не воротишь: Марик тоже заметил её. Гленна зажмурилась, не в силах справиться с ворохом мыслей и чувств, которые закружили вокруг неё, отдаваясь звенящей болью в висках. Ей хотелось стать невидимкой, совсем так же как, бывало в последние дни уходящего детства, когда король называл её имя и требовал выйти в середину зала и вспомнить напевные строки гэльских приданий. Стать чуть заметнее прочих девушек, служивших её младшей дочери.

– Леди Гленна? – раздалось у неё над самым ухом.

Лорд Марик стоял перед ней, рыжебородый, коренастый, изумлённый. Его лицо было обветренным и всё ещё молодым.

– Мой лорд, – прошептала Гленна в неуклюжей попытке склониться и не споткнуться ещё раз.

Он протянул ей руку, помогая выпрямиться, поддерживая, направляя, прощая ей слабость девичьего тела. Нужно было сказать что-то ещё, объясниться, спросить, но слов не осталось. Горло сдавило, точно её сглазили.

Борс остановился в нескольких шагах, не спеша приближаться.

– Мой лорд, – повторила Гленна.

Слова безнадёжно путались у неё в голове.

– Принцесса, – отозвался он, – где она?

Он был в тот день в пиршественной зале, когда Онора выбрала её, возвысив и вынудив покинуть дом. Теперь Гленна вспомнила это точно. Облегчение заполнило её и, в то же время, она с ужасом поняла: он ничего не знает.

Гленна оказалась на корабле ещё до заката солнца. Лорд Марик увёл её за собой, она же позволила ему. Позже, когда перед ней поставили чашку горячего супа, она задумалась: почему так легко доверилась ему?

Ответ нашёлся сразу: тот был ирландцем. Гленна, изголодавшаяся по чувству безопасности и тосковавшая по дому, пошла бы за любим, кто был от крови её народа. Она покачала головой, журя себя за легковерие: всё ещё было неясно, знает ли Марик об обвинениях, которые выдвинул против неё Тибальд, а если знает – поверит ли он землячке так же, как она земляку.

– Ешьте же, – сказал он, глядя на хмурую девушку.

Она поспешила взяться за края супницы. Кашель, который она сдерживала всё это время, спешно вырвался наружу.

– Судя по всему, вас не было в замке Тибальда вчера, когда я его покинул.

Гленна, успевшая отпить немного тёплого бульона, чуть не подавилась. Она проглотила суп с усилием. Её не волновало, что Марик заметит это: она не при дворе и не на смотринах.

– Вы были в замке Тибальда? – спросила она напрямик.

Лорд задумчиво кивнул, его взгляд, внимательный и пытливый, стал ещё более заинтересованным. Гленне стало не по себе.

– Был, – ответил он, – этого скрывать нет смысла. Я везу послание короля Тибальда для нашего господина.

Внутри Гленны всё похолодело.

– Что же в этом послании? – спросила она.

Он покачал головой.

– Я могу только предполагать, – сказал Марик задумчиво, – а уж после того, как здесь появились вы, леди, полагаю все мои догадки окажутся неверными.

Он теребил в пальцах серебряный крест, который носил на длинной цепочке. Среди благородных всё чаще попадались те, кто носил украшения, указывавшие не только на высокий статус, но и на веру в нового единого Бога христиан. Гленна смотрела, как танцуют солнечные блики на полированных серебряных лучах. Смотреть на пальцы Марика, игравшие с драгоценностью, было проще, чем на его полное интереса лицо.

Они молчали. Закрытая изнутри на ключ комната не казалась Гленне безопасной. Гленна вообще не знала, где теперь могла бы чувствовать себя защищённой. Мысль о том, что Борс не пошёл за ней, когда она сама вложила ладонь в ладонь ирландского лорда, вовсе вызывала в ней ужасное смятение. Стоило лишь позволить осознанию этого заполнить разум – воздуха тут же переставало хватать.

В дверь постучали. Марик отпер дверь, не спрашивая: за ней стоял охранник. Тот не пустил бы никого чужого. Слуга поклонился низко, прошептал что-то так тихо, что Гленна не смогла разобрать. Марик достал из мешочка с серебром, который носил на поясе, не глядя несколько звенящих слитков, отдал слуге, а потом громко, так, чтобы Гленна уже точно услышала, сказал: