Меня накрывало трепетом, и обдавало горячими волнами, пока рассматривал роженицу.

Медработник предупредил, что в запасе есть час и я максимально выжал для себя это время.

Я никогда не забуду, как подушки пальцев горели, когда коснулся нежной кожи красивого лица.

Как лупило сердце мощными ударами и в горле образовались судорожные спазмы.

Меня раздирало на части от осознания, что моя женщина, родила сына и подарила стимул.

Несмотря на затянувшиеся схватки и нестерпимые муки — она справилась.

Сняв пиджак, я лег рядом с ней, положив голову на одну подушку.

И покрывал поцелуями каждую частичку её лица, и тонкие пальчики на руках.

Вдыхал аромат её волос, и слушал размеренное дыхание.

Сплетя наши пальцы между собой, давал обещание, кинуть к ее ногам мир и сделать все возможное, чтобы быть вместе.

Благодарил за нашего сына и чудесную двойню. Пусть она меня не слышала, но я клялся ей в любви и верности.

Я целовал ее жадно, и молил о прощении.

Затем в палату зашла медсестра и сообщила об истечении времени. Я попрощался с ней, но не надолго.

А после я отправился к новорождённому сыну.

И жил этими моментами.

— Доброго вечера, Ева. Проходи. Располагайся. Спасибо, что пришла, — мое самообладание уже трещало по швам.

— Добрый вечер.

— Итак, — протянул, так как буквально забыл, ранее отрепетированные слова. — Как ты? Как Спартак и Мелания? Как мой сын? Давид Наумович, звучит не заезженно, — говорил и оху*вал от своего тупизма, словно в голове сквозняк. — Ева, я был очень терпимым по отношению к тебе. Исчез из поля зрения. Дал время. А теперь, я хочу полностью участвовать в жизни детей. Воспитывать их полноценно. Нам нужно найти компромисс, и договориться о будущем наших детей.

— Хорошо. В прошлом году, я приходила к тебе. Дала согласие на оформление документов, и полное участие в жизни детей. Но насколько мне известно, ты отозвал назад своих адвокатов. Так в чем проблема сейчас? С чего вдруг такие пожелания? — ровным тоном произнесла.

— На то были причины. Озвучить я их не могу.

— Послушай, это дети, а не финансовые операции. Сегодня хочу, а завтра передумал. Зачем, ты опять пришёл в нашу жизнь? Стало скучно?

— Вероятно, все, наоборот, и тебе стало скучно. Раз, какое-то чмо от слов перешел к действиям, — я бил рекорды по абсурду.

— Ты сейчас серьёзно? Какое это имеет отношение к теме обсуждения? — крылья маленького носика разлетались в негодовании.

— Самое прямое, — встав с кресла, я медленно обошел стол, и сунув руки в карманы брюк нащупал кольцо с бриллиантом. — Я не желаю, чтобы мои дети видели хмырей рядом с их матерью.

— Ты только, что был с девушкой, которую скорее всего сегодня оприходуешь. С чего ты взял, что можешь меня отчитывать? — как я скучал по нашим перепалкам.

— Ревнуешь?

— С чего бы? Ты свободный мужчина, а я свободная женщина, — размечталась. — Как ты заметил, у меня есть поклонники? — лгать она никогда не умела.

Ну, конечно, поклонники.

Я знаю наизусть каждый твой прожитый день.

Мне известно абсолютно все. Вплоть до того, какие на тебе сейчас трусики.

Да, я установил видеонаблюдение в детских комнатах, с позволения Маргариты Дмитриевны.

Но не удержался от соблазна, и одну крошечную камеру поставил в спальне Евы.

Думаю, Маргарита Дмитриевна, изначально раскусила мой план.

Я откровенно совру, если скажу, что чуть не умер от ревности, когда в наушнике охрана сообщила о прибытии бывшего психолога. Я долго терпел его присутствие в жизни Евы, но сегодня пришлось опустить на землю ухажера.

Одно дело иметь виды на мою женщину и лить воду в ее уши, но другое заявляться в дом с самого утра с веником в руках.

Я пихнул ее за дверь, чтобы предотвратить глупостей, и не искушать своих демонов.

Так как до боли захотел разложить ее на кровати.

Докторишке внятно и с расстановкой объяснил, чтобы дорогу забыл в особняк Максимовых и как выглядит моя женщина.

Хотя, клянусь кулаки, жуть как чесались, но сдерживал бесов.

Сделав два шага, я присел перед ней на корточки.

Я не хотел с ней спорить, и тянуть одеяло в свою сторону, лишь окутать заботой и любовью. Моя рука невольно потянулась к ее виску, заправив за ухо выбившуюся прядь из прически, заметил, как пробежали мурашки по красивому лицу. Она не отстранилась и сидела неподвижно, наблюдая за моими движениями. Наши взгляды встретились, и я тонул в ее прозрачности.

— Прости. Не с того я начал.

— Я боюсь тебя и устала оправдывать твое поведение. Как только, я начинаю проникаться, ты вновь выкидываешь что-то, — сказала настороженно.