— Не трогай меня, Макс! — захрипел бывший партнер, пытаясь вырваться из его железной хватки. Его глаза, полные животного страха, бегали по комнате в поисках выхода, которого не было.

Макс лишь сильнее вдавил его в стену, его лицо приблизилось к лицу предателя. —Говори, мразь, пока я тебя на куски не порвал! Что тебе надо?!

— Да я хотел напугать тебя и твою… твою корову, — он дико косо взглянул на меня, — чтобы ты ещё заплатил! Думал, испугаешься за неё и отдашь всё до копейки!

Эти слова, это презрительное «корова», прозвучавшее в момент абсолютной власти Макса над ним, словно подлило бензина в огонь. Ярость Макса достигла точки кипения.

— Ах ты тварь! — его рык был полон не только гнева, но и горького, жгучего разочарования. — Я пригрел змею на своей груди! Доверял тебе! А ты… ты посмел прийти сюда? Посмел поднять на нее руку?!

Он с такой силой тряхнул его, что у того стукнулась голова о стену. —Ты знаешь, КТО она сейчас?! — закричал Макс ему в лицо, и в его голосе впервые прозвучала не только ярость, но и нечто большее — священный, яростный ужас за меня, за нашу тайну, которую этот человек едва не нарушил своим нападением. — Ты понимаешь, что ты мог натворить?!

Он больше не спрашивал. Он обвинял. Приговор уже был вынесен. В его глазах горела та самая, знакомая мне по телефонному разговору, холодная жестокость, помноженная на слепую, инстинктивную

нужда защитить то, что было его.

Я стояла, прислонившись к стене, и не могла пошевелиться, наблюдая, как человек, с которым я только что делила безмятежный ужин, превратился в древнего мстителя, готового разорвать угрозу своими руками.

И впервые я не просто боялась его. Я боялась за него. И за то, что он сейчас сделает.

Макс не сводил с него ледяного взгляда, его пальцы все еще впивались в грязный воротник рубашки бывшего партнера. Казалось, он секунду колебался, разрываясь между желанием тут же, на месте, учинить расправу и холодным расчетом.

— Пойдём со мной, — его голос прозвучал тихо, но с такой неоспоримой властью, что у того даже не возникло мысли сопротивляться. Он просто обмяк, поняв всю бесполезность борьбы.

Макс силой выволок его из номера, даже не оглянувшись на меня. Я осталась стоять у стены, дрожа всем телом, слушая, как их шаги затихают в коридоре.

Через окно, выходящее на подъездную дорожку отеля, я увидела, как Макс, все еще не выпуская свою «добычу», одной рукой достал телефон. Он продиктовал всего несколько фраз, коротких и отрывистых.

И тогда началось нечто нереальное.

Буквально через пять минут, словно из-под земли, из темноты ночных улиц вынырнула целая процессия. Восемь больших, матово-черных джипов, бесшумных и грозных, как танки, выстроились в идеальную линию перед отелем. Их фары были притушены, номера скрыты.

Из ближайшего джипа вышел крупный мужчина в темном костюме. Его лицо было непроницаемо. Макс что-то коротко сказал ему, кивнув на своего бывшего партнера, который теперь выглядел совсем маленьким и жалким на фоне всей этой мощи.

Мужчина молча кивнул, открыл заднюю дверь джипа. Бывшего партнера буквально впихнули внутрь, как мешок с мусором. Дверь захлопнулась.

И тогда произошло самое невероятное. Макс повернулся к водителю, и… пожал ему руку. Деловое, короткое рукопожатие, полное взаимного понимания. Не как с подчиненным, а как с равным. С коллегой по темному ремеслу.

После этого он развернулся и пошел обратно ко мне. Джипы тронулись с места абсолютно синхронно и бесшумно растворились в ночи, увозя с собой проблему. Как будто их и не было.

Макс поднялся ко мне в номер, его лицо было спокойным, будто он только что вынес мусор, а не организовал похищение человека. В его глазах не было ни ярости, ни волнения. Только уверенность и легкая усталость.

Он подошел, обнял меня, прижал к себе. — Все кончено, Юленька. Он больше никогда не появится. Никто не посмеет тебя тронуть. Никто.

И я поняла, что это была не просто утешительная фраза. Это было обещание. И для него оно было так же естественно и неоспоримо, как восход солнца над морем за нашим окном.

Глава 8

Девять месяцев пролетели как один долгий, тревожный и прекрасный сон. И вот он лежал у меня на руках — маленький, теплый комочек, пахнущий молоком и нежностью. Прохор. Мы назвали его Прохором. Сильным, старинным именем, каким и был его отец.