Мы сидели на террасе нашего бунгало, залитой лунным светом. Серебряная дорожка тянулась по темной воде до самого горизонта. Я играла с краем своей блузки, не в силах больше носить эту тайну в себе. Южный воздух, казалось, размягчил мои страхи, подарил мимолетную смелость.

— Макс... — начала я, голос прозвучал чуть слышно, почти потонув в шуме волн. — Мне кажется, я беременна.

Он замер. Секунда, другая. Казалось, даже море притихло, затаив дыхание. Он медленно повернулся ко мне, его лицо в лунном свете было серьезным и нечитаемым. Его единственный открытый глаз (синяк под другим уже почти сошел) уставился на меня с такой силой, что мне захотелось отступить.

— Что? — его голос был низким, больше похожим на гортанный выдох. — Ты уверена?

Я сделала глубокий вдох, собираясь с духом, и посмотрела ему прямо в глаза. Страх отступил, уступив место странному, новому чувству — уверенности. В себе. В том, что происходит внутри.

— Да, — сказала я твердо, и это «да» прозвучало громче, чем шум прибоя. — Я уверена.

На его лице что-то переменилось. Сначала это была просто напряженная маска, затем в глазах вспыхнула искра — дикая, необузданная, первобытная. Он не улыбнулся. Не рассмеялся от счастья. Он просто смотрел на меня, и в его взгляде было все — шок, триумф, немое изумление и та самая одержимость, что теперь обрела новую, конкретную цель.

Он медленно, словно боясь спугнуть, поднял руку и коснулся кончиками пальцев моего еще плоского живота. Его прикосновение было невесомым, почти благоговейным.

— Юленька... — прошептал он, и его голос дрогнул, впервые за все время, что я его знала. В нем не было бархатной мягкости или стальной команды. Была сырая, неподдельная эмоция. — Моя хорошая девочка.

Затем его пальцы сжались в кулак, и он опустил руку, но взгляд его горел еще больше. —Ты подарила мне всё, — сказал он уже более привычно, но с невероятной мощью за словами. — Теперь никто и ничто не посмеет к тебе прикоснуться. Ты поняла? Никто.

Он сказал это не как обещание, а как констатацию свершившегося факта. Я, мое тело, наша тайна — все это теперь было под самой надежной его защитой. Самой жесткой.

Он не спросил, как я себя чувствую. Не засыпал вопросами. Он просто принял это как данность. Как свой самый большой выигрыш. И в этом было что-то пугающее и в то же время невероятно стабильное.

Он потянулся ко мне, обнял, прижал к себе так крепко, что стало трудно дышать, но я не сопротивлялась. Его сердце билось часто-часто, выдавая то волнение, которое он так старательно скрывал.

— Мой наследник, — прошептал он мне в волосы, и в этих словах был заключен весь его мир, вся его империя, все его амбиции. — Наш сын.

Глава 7

Неделя была похожа на сладкий, длинный сон. Солнце, море, его редкая, расслабленная улыбка. Мы загорали на шезлонгах, и он, к моему удивлению, мог часами просто молча держать меня за руку, глядя на волны. Мы ели удивительную еду в прибрежных тавернах, и он не отпускал ни одного колкого замечания о моем аппетите. Казалось, мы оба на время забыли о его делах, о моих страхах, о всем, что было за пределами этого райского уголка.

Но кошмар ворвался внезапно, как удар ножа в спину.

Мы вернулись с ужина, я зашла в номер первая, скидывая сандалии. —Макс, ты тут? — бросила я в тишину роскошных апартаментов.

Ответом было стремительное движение сзади. Грубая ладонь с силой зажала мне рот, резкий запах пота и дешевого одеколона ударил в нос. Другая рука обхватила талию, и меня рвануло назад, прочь от двери, вглубь комнаты.

Паника, острая и слепая, ударила в виски. Я забилась, пытаясь вырваться, издавая приглушенные звуки под ладонью. —Ааа! Помогите!

Дверь номера с грохотом вылетела с петель. На пороге, залитый яростным светом люстры, стоял Макс. Его лицо исказилось гримасой чистой, неконтролируемой ярости. Он не кричал. Он издал низкий, звериный рык и в два шага оказался рядом.

Он не стал оттаскивать нападавшего. Он просто начал бить. Жестко, метко, с ошеломляющей жестокостью. Прозвучал глухой удар, хруст, мужской стон. Хватка ослабла, и я, отшатнувшись, прислонилась к стене, задыхаясь.

Макс одним резким движением сорвал с головы нападавшего черную балаклаву.

Из-под нее открылось знакомое, но теперь перекошенное от боли и страха лицо. Тот самый партнер. Тот, кто сбежал с деньгами. Тот, о ком Макс говорил с ледяной угрозой в голосе.

Макс схватил его за воротник, приподнял и, не выпуская, прижал к стене. Его собственное лицо было белым от бешенства, жилы на шее надулись.

— Что тут делаешь, сука? — его голос был низким, шипящим, полным такой ненависти, что по коже побежали мурашки. — Ты посмел прикоснуться к ней? Ты вообще понимаешь, на что ты сейчас подписался?