Москва.

В центре города возвышается величественное здание, почти касающееся облаков. Его фасад блестит, отражая солнце, окна ловят лучи и посылают их настолько далеко, что те касаются окраин.

Внизу, где располагается вход в обитель закона и власти копошатся сотни людей. Двери почти не закрываются, впуская и выпуская их.

У высотки останавливается колонна из трёх премиальных авто. Водитель споро выбегает, открывая дверь. Из машины выходит коренастый седой старик в строгом костюме и с зачесанными назад волосами. Он гладит бороду и смотрит наверх, еле слышно шепча.

— Куда уже выше?

Отдав честь своему возрасту и закончив с брюжанием, он входит в здание.

В лифте играет классическая музыка, заставляя посетителя перенестись во времена своей молодости.

Воспоминания сменялись, то в них присутствовала мелодия и в глазах калейдоскопом проносились десятки танцующих дам, удерживаемых кавалерами за тонкую талию, будто цветы в вазе. А в другой момент они прорезались шумом выстрелов и облачками пороха, таявшими в предрассветном тумане. Ощущением крови во рту и холодом зимних переходов их батальона.

Иной раз он видел кавалькады всадников, штурмующих холм, где окопались противники. Пули, летящие в кого угодно, но не в него. Лай приказов десятников и шаги тысяч ног, поскрипывающих кирзой.

Из омута памяти его возвращает колокольный звон, оповещающий, что он вместе с охраной прибыл на нужный этаж.

Выходя из лифта, не растерявший обаяния старик улыбается секретарю.

— Вам назначено? — не поддаваясь на чары, спрашивает девица, что годится ему во внучки.

— Нет, солнце моё, просто скажи Романову, что приехал Виктор Потапов, — спокойно произносит он.

Секретарша оценивающе смотрит на трёх телохранителей в чёрном, выглядящих, как гробовщики и передаёт имя начальнику.

— Впустить… — приходит сухой приказ по связи.

— Проходите, вас ожидают, — дарит ответную улыбку вежливости девушка и теряет к гостю интерес, в линзах её очков отражается монитор компьютера.

Ректор Московской академии входит в кабинет, затворяя за собой дверь.

Кабинет просторный, массивный стол по центру, три стены облеплены полками с документами, небольшой диванчик по центру, два кресла по бокам от него и панорамное окно за спиной владельца апартаментов.

— Добрый день, Виктор, — расплывается в улыбке мужчина сорока лет с моложавым лицом и чёрной как смоль шевелюрой. Его глаза притворно радостны, но старого князя не провести, эти глаза источают холод.

И как бы белый воротничок не старался, ему не тронуть усталого сердца. Ещё лет двадцать тренировок и такой взгляд может обмануть кого угодно, но ведь двадцать лет надо прожить.

— Ты забрался куда выше, чем год назад, Романов младший, — старый ректор оглянул кабинет.

— Работаем-работаем, — всё так же притворно сетует хозяин.

— А скажи мне, знаешь ли ты что-то про Адама Мрака? — сходу начинает о делах князь.

— Вот так сразу? Без чая и прелюдий? — наигранно изумляется чинуша, проходя на своё место.

— Некогда мне, Александр Петрович, некогда, — качает головой ректор, сводя вместе кустистые брови. — Прелюдии оставь своим женщинам, а мне скоро головы не сносить. В академии творится безумие.

Хозяин кабинета заметно напрягается.

— Слышал о таком. Думаешь, у тебя хотят забрать твою должность его подчинённые? — вслух размышляет он.

— Не знаю, но вся столица об этом уже трубит, — качает головой Потапов, присаживаясь в кресло и закидывая ногу на ногу. — Вчера пришла новость о смерти Маргариты. Кому-то пришло в голову ударить по нам. Ударить по моей репутации. И на данный момент нет никого опаснее старика Мрака.

— Ветеран войны? — поёрзав на месте переспрашивает чинуша. — Думаешь, этот умирающий старец ещё способен на такие подвиги? К тому же, он с моим отцом подписал договор, по которому должен сидеть в говне и не чирикать.

— Я потому и сижу здесь, перед тобой, — невзначай говорит Потапов, осматривается вокруг и цокает языком. — Хорошо тут у вас, сталь и бетон, высоко сидите далеко глядите. Выделишь мне этаж, для своих нужд, когда разжалуют? Кажется, когда мы познакомились ты сидел на шестом, а сейчас на двадцать третьем.

— Не стоим на месте, — сконфуженный резким стартом и манипуляциями чиновник глядит в стену, плотно сжав зубы. — Но я всё же думаю, что Мрак не стал бы. Он лет двести как при смерти. Без чьей-то помощи не стал бы даже пробовать бить по вам.