— Скажи мне тогда, кто? — елейно советует старик. — Пролей бальзам на старое сердце.

— Не знаю, честно, — крестится при этом чиновник. — Знал бы, обязательно сказал.

— Жаль, жаль, — качает головой князь Потапов. — Жаль, что те, кто со мной связался, не знают, что играют с дьяволом. За мной не станется, перетрясу каждую крысу в этом городе, но найду. И за Маргариту отомщу.

— Вы можете, — соглашается Романов.

— Могу, — кивает в ответ князь. — Подумай ещё дорогой, вдруг что вспомнишь, номер мой у тебя есть, буду ждать звонка. Государю привет передавай.

— Всенепременно, — Романов встаёт. — Простите, Виктор, дела.

— Понимаю, понимаю, — сокрушается старик. — Служба не ждёт. Прощай, Сашка.

— До встречи, — нервно кивает тот.

— А вот это тебе выбирать, — уже уходя отвешивает ректор, закрывая двери.

— В смысле, мне выбирать? — в глазах Романова застывает паника, до него с опозданием доходят словесные кружева князя. — Вот же проклятье! Раиса, быстро пригласи ко мне главу службы безопасности!

— Уже набираю…

Деревня. То же время.

— Убрать её? — скучающе спросил тёмный, готовый в любую секунду прыгнуть на Анну и расправиться с ней.

— Нет, не надо. Выполняйте приказ, я разберусь, — спокойно говорю я, отправляя некромантов на задание.

Оба вышли из номера. Мы остались с Покровской вдвоём.

— Что ты видела? — поинтересовался я.

— Ничего, — не растерялась Анна, сделав при этом шажок назад, видимо слова тёмных откликнулись в ней страхом.

— Пусть это так и будет, — закончил с разговором я. — Лягу спать, а завтра мы вернёмся в город.

— Если завершим дело, — не согласилась она.

— А есть сомнения? — усмехнулся я.

— Теперь их стало меньше, — задумчиво отвечает девушка и присаживается на свою кровать, скидывая полотенце и оказываясь передо мной полностью голая.

— Я вообще-то тут стою, — дёрнул я бровью.

Но Покровская действовала на инстинктах. Подошла ко мне и оседлала. Что ж, неплохая мысль, разрядится перед сложным днём.

Одеяло уже стянуто, а горячие губы ищут ответный поцелуй. Привлекаю даму ближе и подминаю под себя, стягивая с неё остатки одежды.

Кровать мерно скрипит, коготки Анны скользят по моей спине, старательно зажимаю девице рот, чтобы она не будила остальных. Мне это почти удаётся, заканчивая, она сотрясается всем телом и вызывает во мне волну оргазма. Тем самым заставляя расслабиться и убрать руку. Дом оглашает сладострастный стон.

— Что это на тебя нашло? — ругаюсь я.

— Не знаю. Но мне понравилось, — деловито одевается девушка. — Считаю, что не зря взяла тебя с собой.

— Ты щас по жопе получишь за такие выкрутасы! — продолжаю ругаться я.

Анна не до конца натянув штаны падает, поперёк, прижимая мои ноги. Перед глазами предстаёт обтянутая тонкой полоской трусиков задница, с ещё не сошедшими следами от моих лап.

С удовольствием шлёпаю её, она довольно слазит и чуть подпрыгнув, забирается в штаны. Уж что-что, а местная мода на минималистичное нижнее бельё мне нравится.

— Ты завтракать будешь? — уточняет Анна.

— Да, — отрешённо отвечаю я. — Но для начала хорошо бы проведать тёмную с этой Изольдой. Они как ушли на разговор, так и не вернулись.

— Зачем мешать им? — заинтересованно спрашивает она.

— Могут быть проблемы, — делюсь опасениями. — Эта Изольда излучает не самую чистую ауру. А я не особо люблю полудемонов, слишком быстрые.

— Быстрее тебя?

— Нет, но если их будет несколько, а что-то подсказывает, что так и есть, могу не выдержать.

Солнце уже давно взошло, горланили петухи. Мы сидели за общим столом кухни, которая была открыта для всех гостей. К нам вышла селянка, что принесла еду. Корзинка перекочевала ко мне, а тысячная банкнота к ней.

Расставляю завтрак, всё как люблю, тёплая горка блинов, сметана, яйца и литровая бутыль с молоком. Так же немного чая и какие-то сладости в блестящих обёртках. Одна из «конфет» перекочёвывает к Ане, которая тут же с удовольствием скалится, пережёвывая шоколад.

— Поможешь? — указываю на кухню. — Я совсем там ничего не знаю.

— Мужчины… — как само собой разумеющееся произносит девушка.

— Я могу растопить печь и приготовить еду, но думаю эта чудо машина намного быстрее, — кивком указываю на плиту.