Ярослав замедлил шаг, пропуская мимо себя группу студентов в синих мантиях — они громко спорили о чем-то, размахивая руками. Вдруг его взгляд зацепился за знакомую фигуру в толпе.

— Твою мать, Однорукий Боров! — буркнул себе под нос Ярослав. — А ты, урод, что здесь делаешь?

Мужчина шел быстро, не оглядываясь, явно торопясь по важному делу, его массивная фигура выделялась среди изящных горожан. Лицо Борова было напряжено, а единственная оставшаяся рука прижимала к боку большую холщовую сумку.

Ярослав нахмурился. Последний раз он видел Борова в Рипусе, казалось, что в прошлой жизни. Ему удалось сбежать вместе с хозяином. Но куда он так целенаправленно топает? Не раздумывая, Ярослав двинулся следом, держась на почтительном расстоянии.

Боров свернул в переулок, где тень от высоких домов полностью скрывала мостовую от солнца. Воздух здесь был спертым, пахнул сыростью и дешевым вином. Ярослав прижался к стене, следя, как его цель пересекает небольшую площадь и направляется к мосту через темный и мутный канал, который служил границей между богатыми и бедными кварталами.

Боров перешел мост и свернул к низкому зданию с вывеской «Старая крыса» — кабаку, который явно не пользовался популярностью у благородной публики. Каменные стены, почерневшие от времени, были испещрены выбоинами и царапинами. Над дверью висел покоробленный деревянный щит с изображением крысы, держащей в зубах кубок — краска давно облупилась, оставив лишь блеклые пятна. Сквозь запотевшие стекла пробивался тусклый желтый свет масляных ламп. Идеальное место для тех, кто не хочет быть замеченным.

Дверь длинно и раскатисто скрипнула, пропуская однорукого внутрь. Ярослав подождал несколько мгновений, затем подошел ближе. Через грязное окно он разглядел внутри лишь смутные силуэты. А узнать, что там делает этот гаденыш, было необходимо, значит, придется рискнуть быть узнанным.

Ярослав задержался у входа, надвигая капюшон поглубже на лицо и ссутулив плечи. Затем глубоко вдохнул, почувствовав, как в груди зажигается знакомое предчувствие опасности. Резко дернул дверь на себя и вошел внутрь, стараясь ступать бесшумно, словно подкрадываясь к врагу. Теплый, спертый воздух ударил в лицо — тошнотворная смесь запахов прокисшего вина, подгоревшего сала и немытых тел. Пол под ногами слегка пружинил от слоя грязи и опилок, притрушенных сверху, чтобы впитывать пролитую выпивку.

В этот ранний утренний час кабак был почти пуст. В дальнем углу дремал пьяница, уткнувшись лицом в липкий от грязи стол. У стойки двое оборванцев тихо переругивались из-за последней монеты. Боров уже сидел за угловым столом, спиной к стене, положив сумку перед собой. Напротив него устроился довольно упитанный мужчина в потертом дорожном плаще. Даже со спины было видно, что незнакомец загорелый почти до черноты.

Ярослав выбрал столик в тени, в десяти шагах от них, и опустился на скрипучую лавку, повернувшись к Борову спиной.

— Эй, красавчик! — хриплый голос хозяйки, женщины с лицом, напоминающим сморщенное яблоко, донесся со стороны стойки. — Чего будешь?

— Вина, хозяйка! — слегка заплетающимся языком, сказал Краснов. — Сушняк замучил, выручай!

Хозяйка насмешливо фыркнула, но уже через мгновение перед ним появилась глиняная кружка с какой-то мутной жидкостью. Ярослав сделал вид, что пьет, но лишь смочил губы. Он напряженно прислушивался к разговору мужчин.

— Ты опоздал! — голос загорелого мужчины был тихим.

— Ну, ты же не успел соскучиться? — хихикнул Боров. — Принес свитки?

— Они здесь, — ответил загорелый.

— Погоди, не доставай! — сказал Боров. — Я все равно в них не разбираюсь. Хозяин сам проверит их дома. Предупреждаю тебя: мой хозяин будет очень недоволен, если ты подсунешь ему какую-то туфту! А когда он недоволен, у виновных слетают головы!

Они замолчали. Ярослав наклонился, делая вид, что поправляет сапог, но уши его ловили каждый звук.

— Твой хозяин останется доволен: это действительно архив Храма Карса! — прошептал загорелый мужчина. — Он платит за стоящий товар.

— Ладно, Хефрер, — Боров усмехнулся. — Вот твои деньги.

Ярослав почувствовал, как по спине пробежали мурашки — он вспомнил загорелого: Это был высший жрец Храма Карса-отступника Хефрер, второе лицо в иерархии после Патриарха. Хефрер самым первым сбежал из Храма на волне паники, запущенной Ярославом накануне устроенной бойни. И, вероятно, при бегстве прихватил какие-то свитки из архива. Но весьма сомнительно, что относящиеся к «Жезлу жизни». Похоже, что Хефрер, нуждающийся в деньгах, пытается сейчас подсунуть денщику Рона Турвиля какую-то подделку.