Журналист? Писатель?

Вторая стена занята диваном. Он находился под репродукцией картины «Девятый вал». На тёмно-зеленой ткани возлегала стопка постельного белья, две подушки, сложенное одеяло.

— Уютно, — кивнул я. — Без изысков, но уютно.

— На том и стою, — хмыкнул Ян. — Пошли, похвастаюсь кухней. Заодно покормлю.

Просторная кухня, хоть и поменьше дарованной мне во владение комнаты, была оборудована кухонным гарнитуром, состоящим из деревянных шкафчиков разного размера. В центре кухни расположен обеденный стол, дополненный двумя стульями. Окно выходило во двор, обеспечивая естественный свет в течение дня, а также не отвлекало от поглощения пищи.

В кухне также тихонько вздрагивал холодильник «Калекс» и приятно испускала ароматный дух плита «Электра» с духовкой. Освещалось помещение подвесной люстрой с плафоном.

Испускала ароматный дух… Надо же такое ляпнуть? Конечно же это не сама плита так пахла, а содержимое духовки. Но, заглянуть внутрь я не успел.

— Иди, мой руки, а потом за стол. Я пока тут всё приготовлю, — мотнул головой хозяин квартиры.

Ну что же, гигиена важна! А тем более после всего того, что со мной приключилось. Вообще-то и ванную бы принять, но это уже потом, ближе к вечеру. Не буду же я грязный и потный укладываться на чистое бельё. Сейчас же только умыться. Привести себя в порядок можно и попозже.

Пока же урчание живота напоминало о потраченных углеводах и настоятельно требовало их восполнения! Кишка кишке бьёт по башке!

Небольшая ванная комната с туалетом оснащена ванной с деревянной крышкой и зеркальным шкафчиком над пожелтевшей раковиной. Пол выложен плиткой коричневого цвета, потолок окрашен водоэмульсионной краской белого оттенка.

Также имелись полки с баночками шампуней, мыльницами. Кусок пемзы для пяток тоже присутствовал. Деревянная вешалка для полотенец чуть мотнулась, когда я задел её плечом.

Ну что же, для холостяка вполне приличная квартира и отличное состояние! Сразу видно, что Ян аккуратный хозяин. Вспомнив «свою» комнату в коммунальной квартире, я вздохнул. Молодому Петру Жигулёву до такой аккуратности было далеко.

Когда я вышел из ванной, то на столе красовались две тарелки с тушёной капустой и кнедликами с мясом. Рядом с ними стояла кастрюля с дымящимся картофельным супом. Ян как раз разливал по тарелкам душистое варево.

Ломти белого хлеба манили своей ноздреватостью. Я сглотнул слюну.

Ух, как же я проголодался… А тут ещё Ян, словно читая мои мысли, поставил на стол две большие кружки темного пива с пышной шапкой пены.

— На здоровье! — произнёс он, поднимая свою кружку.

Мы чокнулись, и я сделал первый глоток. Горьковатый, холодный и невероятно свежий глоток моментально освежил и взбодрил после долгой дороги. После очень долгой дороги.

— Ух, как же классно! — выдохнул я. — Хоть и не пью, но от такого не откажусь.

— Приятного аппетита, Пётр! — Ян ткнул вилкой в свою тарелку, приглашая меня начать.

Я не заставил себя ждать. Кнедлик был невероятно воздушным и нежным, а тушёная капуста с копчёностями — сладковато-кислой, с тмином. Это было в разы вкуснее, чем всё, что я пробовал до этого. Суп-брамборачка оказался густым, наваристым, с ароматом копчёного бекона и майорана.

— Ян, это невероятно! — вырвалось у меня с искренним восторгом, когда я сделал паузу, чтобы отхлебнуть пива. — Ты сам всё это приготовил?

Ян скромно улыбнулся, разламывая вилкой свой кнедлик.

— А кто же ещё? Быть холостяком вовсе не значить быть плохим поваром. Просто готовлю я не каждый день. Обычно с воскресенья на пару дней вперёд. Экономия времени и сил.

Он говорил просто, без всякого хвастовства. Как будто так и надо. Как будто так и должно быть.

Мы ели не торопясь, запивая обильную трапезу холодным пивом. В процессе поедания не смог удержаться от вопроса:

— А чего ты меня так встретил? Чего так сразу перешёл на тему Пражской весны?

— Проверял, — пожал Ян плечами. — Сейчас всегда и всё нужно проверять. Вот если бы ты не сказал пароль, то вполне мог бы быть засланным казачком.

— Логично, — кивнул я. — А сейчас как?

— А сейчас могу обычно. Сейчас — да… а вот раньше… Я ведь тоже в своё время поддался влиянию пропаганды. Знаешь, когда на тебя изо всех щелей прёт информация, что коммунисты — оккупанты, а запад самый что ни на есть ближайший друг, то невольно поддаёшься этой пропаганде. И я тоже начал считать, что советские люди вовсе не защитники, а враги. И что нам без коммунизма будет жить лучше.

Я усмехнулся. И эта усмешка вышла горькой. Мне вспомнился словак Томаш, с которым как-то познакомился на вокзале в Москве в двадцать первом году. Тогда мне было скучно, не с кем поговорить и я от нечего делать заговорил с соседом по скамье. Мы были примерно одного возраста. Оба старые, тёртые калачи. Нам было о чём поговорить. Томаш на ломаном русском начал отвечать. Ему, как и мне, ещё было долго до поезда, поэтому он и сам был рад потрепаться.