— Ребята, — хрипло сказал я, отстегивая ремень безопасности, который теперь почему-то держал меня в кресле, как скалолаза на стене. — Быстро все ценное — в карманы. Паспорта, деньги. Остальное бросить! Выбираемся!

— Вы живы? — послышались голоса. — Си наживу?

Двери автобуса распахнулись. Вниз спрыгнули люди, начали помогать выбираться. Никто не вспоминал о Пражской весне — люди просто помогали людям, без оглядки на национальность.

Я ж в это время успел ощупать себя. Вроде бы цел. Ничего не повреждено. Начал помогать выбираться другим пассажирам.

— Да чего ты меня за задницу хватаешь? — взвизгнула Мария Сергеевна.

— А за что хватать-то ещё, за междуножие? — огрызнулся подсаживающий её Никифоров. — Вылезайте, Мария Сергеевна, потом о приличиях подумаем.

Я же помогал подняться Ларисе. Она удачно упала на меня. Настолько удачно, что даже не поцарапалась. Только охала, когда я подавал её наверх. Ларису приняли аккуратные руки. Вытащили наверх.

Издалека стали слышны звуки подъезжающих карет «скорой помощи».

Я сделал последний рывок и выбрался через тот же люк. Ночь встретила меня запахом брусчатки, разлитого масла и чужой речи, в которой тонули отрывистые команды и вздохи облегчения. Стоял на коленях на холодном камне, переводя дух, и чувствовал, как по спине бегут мурашки — не от страха, а от адреналиновой отдачи.

Серёга, уже на ногах, отряхивал куртку. Его взгляд скользнул по мне, оценивающе, по-солдатски.

— Цел?

— Пока дышим — значит живы, — хрипло ответил я, поднимаясь.

К автобусу пробивался тот самый здоровяк из «шкоды». Он прихрамывал, его рожа, перепачканная теперь не только цементом, но и кровью, была искажена звериной злобой. За ним вылезли ещё трое. Хари тоже не как на праздновании Нового года. Но вот верзила всех перещеголял. Даже трубу с земли поднял…

Всё никак не успокоится? И чего ему спокойно не живётся?

Ну, уехал, зажил другой жизнью. Какого же хрена ругать то место, откуда сорвался? Или это своего рода аутотренинг и с помощью него можно успокоить свою совесть? Вроде как уехал из дерьма в рай и теперь надо выслужиться перед местными «ангелами»…

Идиот и мудак!

И как же он меня бесит…

— Помогай нашим, а я с этими разберусь, — кивнул я Серёге и рванул со всех ног к верзиле.

— Ты куда? Жигулёв? Стой! — раздался окрик Веденеева.

Но разве меня остановишь?

Тем более, что пришло время откалываться от основной группы туристов. А это весьма подходящий повод. Сейчас надо напасть на этих полудурков, потом дёрнуть со всех ног долой.

Идиоты побегут за мной и оставят в покое выбирающихся из автобуса. К тому же люди из моей группы вроде все остались живы, а уже хорошо. Дальше разберутся без меня. Останусь в сердцах героем…

— Ты… сссука! — прохрипел верзила и замахнулся трубой.

Опустить он не успел. Я подпрыгнул и с разбега влупил ему ногой в грудь.

Удар пришелся точно в солнечное сплетение. Он ахнул, захрипел, и труба с лязгом покатилась по брусчатке. Я уже был рядом, не давая опомниться. Правый хук в челюсть, короткий, как щелчок тетивы арбалета. Верзила рухнул на колено, отплевываясь кровью и матом. Удар сверху по основанию шеи выключил грязнулю из настоящего.

— Бей русака! — заорал один из его подпевал, и вся троица рванула ко мне.

Именно то, на что я и рассчитывал. Я развернулся и пустился наутек, в темноту ближайшего переулка. За спиной раздались топот, тяжелое дыхание и дикая ругань. Сердце колотилось, выпрыгивая из груди, но на душе было странно легко.

Переулок был темным, с арками и пошарпанными стенами. Я нырнул в первую же дверь, прижался к холодной сырой стене. Мимо, не сбавляя шага, пронеслись трое. Их силуэты мелькнули в дверной щели и исчезли в лабиринте.

Я перевел дух, прислушался. Крики и сирены у автобуса стали тише, заглушенные домами. Оттуда, из эпицентра случившегося, меня теперь не видно. План сработал.

Выбравшись из укрытия и оглядевшись, я двинулся в другую сторону, глубже в старую Прагу. Теперь я был один. Без группы, без Серёги, без надзора. Просто человек в чужом городе, с разбитыми костяшками и странным чувством свободы под рубашкой.

Где-то там разберутся с властями, вызовут посольство, будут долго и нудно что-то объяснять. А у меня своя дорога. Длинные руки, короткие разговоры. И точка, которую я поставил сегодня, оказалась не конечной, а всего лишь многоточием.

Я зашагал быстрее, растворяясь в улочках-закоулочках. Впереди была Прага, в кармане — паспорт и пачка крон. Этого пока хватит. На первое время.

Что делать дальше?

Дальше была проработана стратегия возникновения нового гражданина ФРГ Йоахима Мюллера. Мне надлежало появиться на Нерудовой улице, подойти к дому под номером пятнадцать и постучаться в квартиру восемь.

План был выверен до мелочей, как часы старого немецкого мастера. Но планы, как правило, начинают трещать по швам, едва успев родиться. Особенно в Праге. Особенно с русскими людьми.