– А чего ждете?
– спросил Спиридонов у Торнхилла.

– Жду дальнейших распоряжений из Мурманска, что делать с вами. Пока я разрешаю вам остаться со своими солдатами...

Его вернули обратно в вагон, где сидели бойцы и курили американский табак, а для завертки цигарок рвали французскую "Пель-Мель-газет".

Спиридонов плюхнулся на лавку рядом.

– Дай и мне курнугь, - попросил.
– И не робей, ребята. Англичане, судя по всему, боятся нас. И так и эдак крутят, в глаза еще никто из них мне прямо не посмотрел. Оно и понятно: рядом Совжелдор, близко Петрозаводск... А вот с Комлевым, видать, дела неважные: он ведь совсем один!

Звонко лязгнули буксы: их сцепили с паровозом. Англичане повезли чекистов далее. На 30-м разъезде конвой покинул отряд Спиридонова, и чекисты - уже свободно - добрались до станции Шуерецкая. Там Спиридонов сразу же стал обзванивать все соседние станции.

– Сорока! Барышня, мне Сороку... Сколько у вас пулеметов в Сороке? Два? Кати их сюда. Сейчас начнем все крушить! Война так война... Барышня, давай Совжелдор! Петрозаводск, слушай: высылай прямо на меня дорожных техников... Я двигаюсь сейчас на Сороку, мне нужно смотать всю проволоку за собой... Много проволоки! Сотни километров проволоки...

За эти дни Спиридонов безжалостно загонял и себя и других. Сжевав на бегу горбушку хлеба, хлебнув в соседней деревне молока из крынки, он открыл войну с Мурманом и интервентами Прямо от Шуерецкой начал битву, чтобы задержать продвижение врага на юг - в сторону Петрозаводска, столицы красной Олонии. Первой полетела вверх тормашками водокачка, потом рухнул в реку мост. Прибыли пятьдесят бойцов из Сороки, и Спиридонов самолично расставил в засаде два пулемета. В прицелах стареньких "максимов" дрожали, плавно выгибаясь, узкие рельсы.

– Как пойдут, - велел, - так и крой их на всю ленту. Слово "союзник" забудь! Не союзники они, а навоз на вилочке...

Прибыв на станцию Сорока, Спиридонов заскочил в контору беляевских лесопилок. Там сидела машинистка и пудрилась.

– Ты и так красивая, - сказал чекист.
– Копирка есть?

– Есть.

– Сколько можешь зараз напечатать?

– На вощанке - двадцать экземпляров.

– Суй все тридцать, - распорядился Спиридонов.
– Может, десять последних и бледно получатся, да кому надо - тот глаз жалеть не будет: прочтет как миленький...

– А что печатать?
– спросила барышня.

– Приказ! Стукай... Диктую: "Извещаю пролетариат всего мира, что империалисты тесным кольцом душат власть рабочих и крестьян... Просим пролетариат всех стран прислушаться к голосу честных бойцов Мурманской железной дороги и воздействовать на политику своих министров..."

...За отступающим отрядом Спиридонова бушевало пламя.

Отправили на Петрозаводск два эшелона с продовольствием. Станки с острова Попова тоже погрузили в вагоны.

– Ничего не оставляйте. Что не вывезти - пали... Вернувшись в Петрозаводск, ослепший от дыма, в зрачках еще плясали огни пожаров и взрывы, Спиридонов сразу стал вызывать Петроград на прямой провод:

– Путиловский... мне Путиловский!
– И когда Путиловский завод ему ответил, он прохрипел: - Броню... высылайте броню...

Трубка выпала из его руки. Голова рухнула на стол.

– Будет броня... десять листов, - ворковала трубка.

– Хорошо, - ответил Безменов, подходя.
– Спасибо...
– И вышел, затворив дверь.
– Тише, - сказал.
– Он уже спит...

Этот молодой парень ("пацан", как называл его Комлев) принял на себя всю ответственность: своей волей, никого не спрашивая, он открыл для страны новый фронт - первый фронт для борьбы с интервентами. Вся Антанта стояла сейчас против, и два одиноких "максима", выставив из кочкарника дула, простреливали вдоль рельсов каждого, кто появлялся на путях с севера...

* * *

Вода в котелке закипела, и Комлев высыпал в бурлящий кипяток горсть мучицы. Размешал ложкой, посолил. Гвоздь в сапоге натер ему ногу - было больно...

Еще раз Комлев перечитал послание от полковника Торнхилла: "...адмирал (надо понимать - Кэмпен) присовокупляет, что на берегу находятся многие сотни иностранных подданных и вооруженные отряды, а потому всякие действия, которые могут причинить вред окружающим, будут им немедленно прекращаемы и порядок будет восстановлен. Адмирал имеет распоряжение от своего правительства охранять подданных союзных нам держав, которые неминуемо окажутся в опасности, если Вы осуществите Ваши намерения".