–  Постой!
– Шеррин вскинула голову.
– К Старой Галерее надо взять направо. Нам не в эту сторону...

–  Именно в эту, - улыбнулся в ответ Эннеари - легко и беспечально, как и хотел.
– Не ты ведь брала ожерелье - не тебе и возвращать. Да и как ты объяснять станешь, откуда оно к тебе попало?

–  Я... скажу, что нашла его на парковой дорожке.
– Видно было, что Шеррин только теперь задумалась над последствиями мерзкой проделки юных свинтусов из самых знатных семейств Риэрна. Сказать всю правду как она есть невозможно, немыслимо - но ведь и принять на себя чужое преступление недопустимо. Тень его падет не только на саму Шеррин, но и на всю Адейну.

–  О да, - кротко согласился Эннеари.
– Вероятно, ему вспала охота прогуляться по дворцовому парку - а когда оно притомилось и рухнуло в изнеможении под кустик, ты любезно утерла ему слезы отчаяния и помогла вернуться домой. Что ты такое говоришь - нашла! Это ведь не просто безделушка, а священный талисман. Его невозможно прихватить с собой случайно, по ошибке или по рассеянности - а потерять или выронить случайно тем более.

Все-таки не сдержал Арьен своего гнева. Стоило ему только подумать, заговорить только о пакостной выходке - и куда все самообладание подевалось? Он не хотел ехидничать - да и не заслужила эта измученная усталая девушка ни одного язвительного слова! Само с уст сорвалось... Эннеари внутренне напрягся, ожидая возмездия за свою несдержанность - вот сейчас лицо Шеррин снова искривится гримасой привычного самообладания, оцепенеет... ох, Арьен да когда же ты научишься держать себя в руках!

К изумлению Эннеари, Шеррин усмехнулась ему в ответ - может, не очень весело, но усмехнулась. Вот и гадай теперь, отчего она не обиделась на его дерзость. Все-таки люди - совершенно непостижимые существа... а девушки тем более.

–  Принцесса ни в коем случае не должна лгать, - в тон Эннеари откликнулась Шеррин.
– Этикет не дозволяет. Принцесса не должна лгать, ибо это позорно. Равно как и говорить правду - это неприлично. И уж тем более принцесса не должна отмалчиваться - это невежливо. Замечательное поучение. Словно нарочно к нынешнему случаю выдумано. Вот только что принцессе делать, если нельзя ни молчать, ни врать, ни правду говорить?

–  Поручить все это первому попавшемуся эльфу, - невинным тоном предложил Эннеари.

Шеррин вскинула на него изумленный взгляд. Арьен старательно придал своему лицу внушительное выражение и поклонился так церемонно, что самому поневоле смешно сделалось, а уж Шеррин тем более.

–  Ожерелье я отнесу сам, - уверенно произнес Эннеари.
– Если получится, сам и на место положу незаметно. А если нет... найду, как отговориться.

Арьен мог только догадываться, что Шеррин сделает или скажет в ответ... он и догадывался... и снова не угадал - да что ж это такое делается? Нет, она не стала ни благодарить, ни возражать, только посмотрела на эльфа... ох, как посмотрела! Словно старый каменотес, настолько привыкший к своей усталости, что уже и не замечает ее, налег на кирку - а та выскользнула из рук и ускакала прочь, посулив на ходу: "Не тревожься, сама все сделаю". Вот точно такими глазами каменотес на этакое чудо и глядел бы.

–  Да, и вот еще что, - добавил Эннеари и снова улыбнулся.
– В твоих покоях тебе сейчас тем более делать нечего.
– Фразу "не то как бы тебя и там прихлебатели риэрнского мерзавца не застигли" Арьен благоразумно сумел-таки оставить при себе.
– Нет, я кое-что повеселее придумал.

Он и в самом деле придумал - еще прежде, чем выстрелил. Той доли мгновения, которая требуется, чтобы натянуть тетиву, ему хватило. Удивительная какая-то ясность мысли посетила его. Никогда прежде Эннеари не доводилось думать так четко - и при этом так быстро. Вот другим доводилось но Арьен их рассказам не очень-то и верил: всякий может поддаться искушению преувеличить. Опытные лучники говаривали ему не единожды, что в момент выстрела или сразу перед ним иной раз накатывает нечто вроде ясновидения. Похоже, они были правы. До ясновидения Арьену, конечно, еще очень далеко так ведь по мелочам оно и не осеняет. И того уже довольно, что мысли ускоряют свой бег, выстраиваясь легко и без путаницы. Стрела еще не сорвалась с тетивы, а Эннеари уже знал, что и в каком порядке он будет делать. Нужно распугать обнаглевшую придворную свору. Добыть из воды ожерелье. Успокоить принцессу. Вернуть ожерелье на место, пока не поднялся переполох - самому вернуть, принцессу в это дело не вмешивать. Но ни в коем случае не оставлять девушку ни на миг без присмотра.

Тогда, посылая стрелу в полет, Арьен думал, что необходим именно присмотр. Да, ему отлично удалось напугать риэрнцев - ух, как они порскнули прочь от пруда! Однако не стоит преувеличивать могущество испуга. Загнанный в угол мерзавец способен на многое - вот уж в чем-чем, а в этом он имел возможность убедиться самолично. Стоило ему хоть на пару лишних мгновений промедлить в Долине, и Лерметта уже не было бы в живых. А все потому, что отравленный опальным канцлером отец Лерметта упомянутое свойство мерзавцев недооценил, а то и вовсе не принял в расчет. Эннеари его ошибку повторять не собирался - хотя бы уже потому, что за ошибку платиться придется вовсе не ему, а вот этой девушке с измученными глазами. Хорошо, если риэрнское хамье сидит по своим комнатам и дрожит от страха - а если все-таки нет? Вот уйдет он, оставит принцессу одну - и наскочит Шеррин на свору ополоумевших от страха подонков... да он же себе во всю жизнь такого не простит! Во всю свою длинную эльфийскую жизнь.

Однако, поговорив с принцессой, пусть и недолго, Арьен понял, что не в одних только подпевалах Иргитера таится опасность. Есть и еще одна опасность, куда более насущная. Шеррин не просто нельзя оставлять без пригляду - ее и вообще нельзя оставлять одну. По крайней мере, сейчас. Нельзя оставлять ее наедине с собственными мыслями. После того, что случилось возле пруда - нельзя. А то ведь этак и с ума сойти недолго. Арьен всей душой, всем телом своим ощущал исходящее от Шеррин отчаяние. О да, она разговаривала вполне спокойно, она даже смеялась его шуткам... а отчаяние текло под покровом ее спокойствия своим чередом, словно талые воды, готовые взломать такой уже ненадежный лед. Оно не день и не два накапливалось, это отчаяние - и для того, чтобы заглушить его голос, мимолетной беседы с малознакомым эльфом никак уж не достаточно.

Впрочем - а так ли важно, почему нельзя оставлять Шеррин в одиночестве, если Эннеари так и так не собирается этого делать? Он ведь еще перед выстрелом решил, кому препоручить принцессу Адейны, покуда сам он будет заниматься ожерельем.

–  Я хочу познакомить тебя с моими друзьями, - заявил он в ответ на вопросительный взгляд Шеррин.
– Они тебе сразу понравятся.

–  Они тоже знают истории про эльфов и слонов?
– с улыбкой осведомилось Шеррин.

Вот это самообладание!