Вот оно, мгновение - и другого не будет! Аккарф стоит сейчас спиной и к окну, и к шкатулке, а Арнет... впрочем, даже если она и увидит, беды в том нет.

Эннеари прицелился и метнул ожерелье в распахнутое окно. Бросок вышел удачным: ожерелье легло прямо в открытую шкатулку, как он и метил. Вот только остаться незримым ему не удалось. Чтобы примериться получше, ему пришлось высунуться из кустов. Аккарф увидеть его не мог - а вот Арнет так и замерла в объятиях короля. Эннеари улыбнулся ей, подмигнул и приложил палец к губам. Арнет еще несколько мгновений смотрела на него широко раскрытыми глазами. Потом по ее губам скользнуло некое подобие улыбки, и веки ее утвердительно примкнулись. Эннеари подмигнул еще раз и вновь скрылся в кустах.

–  Что это?!
– донесся до него вскрик Аккарфа, исполненный мучительно радостного изумления.

–  То, чего ты ждал все эти годы, - тихо ответила Арнет.
– Благословение Богов. Если и это, по-твоему, не знамение...

–  Знамение, - прерывисто отозвался Аккарф.
– И благожелательное. Арнет, я... если бы я только...

Дальше Эннеари не слушал. Теперь, когда ему удалось вернуть священное ожерелье, он больше не имел на это права. Тем более в такую минуту. Он еще и на пару шагов отойти не успел, а слитная дрожь дыхания этих двоих уже настигла его. Нет, а все-таки хорошо, что он не сумел явиться сюда получасом раньше. Окажись пропажа незамеченной - и как знать, сколько лет Аккарф и Арнет продолжали бы тосковать друг по другу. Потому что это ведь только Аккарф не замечал ничего - а Эннеари одного взгляда хватило, чтобы понять: Арнет тоже его любит. Давно, страстно и безнадежно. Нет, все-таки люди странные создания. Арьену никогда их до конца не понять. Сколько лет эти двое влюбленных провели, таясь друг от друга? А ведь люди так мимолетны. Невероятно. А самое невероятное и странное - ну почему любовь, заметная всякому, кто глядит на нее со стороны, незаметна самим влюбленным? Почему тот, кого любят, догадывается об этом в последнюю очередь?

К исходу дня Арнет изнемогала, утомленная своим долгожданным и все же таким неожиданным счастьем. Внезапная радость может обессилить ничуть не меньше, чем внезапное горе. К тому же рассудок Арнет задыхался, не в силах разом вместить в себя несчетные тысячи мелочей, из которых состояло это счастье: запах кожи Аккарфа, прядь его волос, скользнувшая по ее губам, его быстрое дыхание, пленительная неуклюжесть тел, еще не знающих, как полно они совпадают, еще не успевших приноровиться к этому совпадению, рука Аккарфа под ее запрокинутой головой, ее собственные губы, такие тяжелые, такие восхитительно непослушные, и все те слова, нашептанные и выкрикнутые ею, которых она не помнит - но каждое из них норовит занять ее тело целиком, без остатка, и вкус легкого найлисского вина, совсем другой, не такой, как прежде... никогда еще Арнет не ощущала себя настолько усталой. А еще Арнет никогда не знала, что усталость может быть настолько сладостной. Она совсем другая, эта усталость - как и вкус вина, и прикосновение одежды к коже, и суровое мерцание бронзы оконного переплета... все, решительно все было иным. Новизна ощущений почти пугала; тело Арнет, всегда такое уверенное, робело этой инакости.

Аккарф улыбнулся и потянулся за кувшинчиком с вином. Арнет взгляда не могла оторвать от его рук - знакомых, как ей думалось, до мельчайшей черточки, до самого незаметного движения... что ж, она ошибалась. Ничего она не знает. Ей еще только предстоит узнать... узнавать долго-долго... всю оставшуюся жизнь.

Когда Аккарф протянул ей чашу с вином, в окно постучали.

Аккарф нахмурился, подошел к окну и прислушался. Стук повторился.

–  Кто там?
– повелительно спросил Аккарф.

–  Знамение, - слабо донеслось из-за цветного оконного стекла.

–  Какое еще знамение?!
– Аккарф рывком распахнул окно.

–  Судя по вашим собственным словам, благожелательное, - учтиво ответил голос снизу.
– Можно мне войти?

Аккарф, хмурясь все сильнее, сделал рукой приглашающий жест, отлично видимый снизу, и отошел от окна.

Разумеется, знамением оказался давешний зеленоглазый эльф - кто же еще? Когда он ловко перемахнул через подоконник, у Арнет потемнело в глазах. Надеяться было больше не на что. Сейчас эльф скажет всю правду, и тогда... Боги, какая жуткая насмешка судьбы - один-единственный день счастья...

–  Впервые вижу, как выглядит живое знамение, - сухо произнес Аккарф, разглядывая эльфа с головы до ног.

–  Благожелательное, - уточнил тот.
– И несомненное. Когда моя стрела вытащила ожерелье со дна пруда, я еще мог сомневаться... но теперь - нет.

Аккарф хмыкнул.

–  Значит, это вы вернули ожерелье?
– произнес он скорее утвердительно.

Эльф кивнул.

Мир почернел и съежился, как ненужное письмо, брошенное в огонь. Арнет закрыла глаза, чтобы не видеть, как он рассыплется пеплом.

–  Арнет!
– донесся к ней из немыслимой дали голос Аккарфа.
– Арнет, что с тобой?

Он схватил ее за руки, и она вцепилась в его пальцы, что есть сил хоть так, напоследок... если бы только можно было не отпускать их, никогда не отпускать... Наверное, она все-таки выпустила их, потому что Аккарф подхватил ее и отнес в постель... наверное... только она почему-то не помнит, когда...

–  Нет, ваше величество, извольте посторониться.
– Зачем эльф это говорит, зачем, для чего, для чего это все...

Тонкие пальцы эльфа с неожиданной силой сжали ее виски. Внезапно Арнет сделалось хорошо - так же хорошо, как несколько минут назад, до появления незваного гостя, когда они с Аккарфом делили на двоих исполненное счастьем молчание.

–  Что это было?
– с неподдельной тревогой спросил Аккарф, когда Арнет почти против воли открыла глаза. Его лицо было бледным, почти серым.

–  Головокружение, - твердо ответил эльф.
– Теперь уже все в порядке... но я попрошу завтра свою сестру осмотреть госпожу Арнет. Я - что... а вот она целительница настоящая. Лучшая в Долине.