Сперва команда подчинялась, потому что она знала: на корабле должна быть дисциплина, иначе в момент опасности судно может погибнуть. Но с каждым днем матросы подчинялись неохотнее. Их измотала лихорадка, беспощадный солнцепек, а, главное, бессмысленная муштра. Они были уже на грани нервного шока, начали колотить друг друга.

И тогда капитан запретил продавать им пиво. А они не привыкли пить воду. И с каждым днем созревал их гнев, созревал, подобно плоду на дереве. И ныне гнев этот созрел.

2

Тяжелы матросские кулаки. И матросы готовы сейчас же, в эту же ночь, разнести мостик в щепы. Но это был бы один из диких бунтов, которые так часто случаются на кораблях в тропиках. И боцман сказал матросам, что и у гнева должен быть свой смысл, своя цель.

– Мы должны чего-то добиться для себя! Мы же не хотим, чтобы над нами издевались, как над рекрутами в казармах.

У Руди горит голова, горят глаза, он дрожит от возбуждения, когда наконец начинает понимать, что случилось в эту долгую ночь и что еще должно случиться. Ведь все это он однажды уже пережил, когда Медуза на "Пассате" чуть не до смерти загонял Эрвина. И еще когда они сидели в спальне на койках и Руди сказал: "Трусы нам не нужны!" Как давно это было! Но Руди этого не забудет никогда.

Ухмыляющаяся физиономия Медузы преследует его и во сне. Он не может отвязаться от этого видения. И вдруг он начинает понимать, что он уже не мальчик, каким он был на учебном корабле. И он громко говорит:

– Самое важное - чтобы мы все вместе выступили!

Становится очень тихо. Матросы с удивлением смотрят на юнгу. Руди краснеет, но не теряет присутствия духа.

Нет, теперь уже не теряет.

– И, если сдаст хоть один, все может полететь кувырком!
– добавляет он. Голос у Руди такой низкий, что ему даже не верится, что это он сам говорил, - такие в нем появились мужественные нотки.
– Вот как у нас тогда было - боцман Иоганеен может это подтвердить, - он был тогда у нас...

Руди счастлив, что может назвать свидетелем и соратником боцмана Иогансена. Матросы с удивлением слушают рассказ юнги о бунте на "Пассате". Руди не собирался ничего рассказывать, это вышло само собой. И, пока он говорит, в нем растет мужество и упорство. Как тогда, на "Пассате".

Матросы переглядываются, каждому хочется что-то сделать: один набивает трубку, другой скручивает сигарету, третий откашливается, четвертый приглаживает волосы.

Вдруг Черный Губерт говорит:

– Ай да Генрих! С виду не скажешь!

Руди долго смотрит на кочегара. Потом лицо его становится суровым, на лбу появляется глубокая складка, и он поправляет:

– А меня ведь Руди зовут, чтоб ты знал!

И тут матросы смеются.

Через иллюминаторы падает в кубрик первый утренний свет. За лесом взошло солнце.

Капитан шагает взад и вперед перед своей каютой. Иногда он останавливается и смотрит на часы. Руди и Георг, спрятавшись, следят за ним. Вдруг капитан рывком открывает дверь в кабину первого штурмана, и ребята слышат, как он кричит:

– Сверить часы!

Юнги смотрят друг на друга, ничего не понимая. Сверять часы? Сейчас? Зачем это?

Капитан выскакивает из каюты первого штурмана и чертыхается:

– Что за свинство! Вахтенный матрос!

Не получив ответа, он кричит снова:

– Вахтенный!

Но вахтенный не показывается. Юнги видят, как капитан поднимается по трапу на мостик. Тогда Руди запирает буфетную, а Георг - кают-компанию. Оба прячут ключи в карман и медленно приближаются к проходу под мостиком. Здесь они ждут. Наверху бьют склянки. "Капитан сам бьет склянки?" удивляется Руди.

С мостика раздается голос капитана:

– К шлюпочному учению становись!

У кубрика собрались матросы. К ним подходят несколько кочегаров. Они тихо переговариваются. Один из матросов закуривает.

– Где вахтенный матрос?
– кричит капитан.

Никто ему не отвечает. Матросы стеной стоят перед кубриком.

– Отставить курение! Становись! Уже четверть третьего!
– слышится с мостика.

Матросы поглядывают за борт. Они стоят поперек всей палубы от бак-борта до штир-борта. Руки скрещены на груди или спрятаны в карманы. Среди них боцман Иогансен и плотник Тетье.

– Вы можете что-нибудь понять?
– спрашивает капитан первого штурмана, вышедшего из каюты.

Капитан всю первую половину дня был на берегу и вернулся только к обеду. Первый штурман приказал боцману Иогансену дать матросам задания, и матросы работали. Они сплели два швартовочных конца. Они хотят работать. Но на муштру они не согласны!

– Никто склянок не выбивает! Растяпы. Этот парень у меня попляшет!
– Капитан перегибается через перила: - Вахтенный!

Капитан сбегает с мостика и останавливается в правом проходе под ним. Руди и Георг стоят в левом. Никто из матросов не сделал и шагу вперед.