Покончив с туловищем и лапами, Ройг перешел к осмотру крыльев. Растянул насколько позволяло замкнутое пространство пещеры широкую кожистую перепонку, осторожно кончиками пальцев прощупал ее пядь за пядью. И тут он вынужденно признал отличную работу горбуна. Ровную кожу по всей площади покрывала здоровая шерсть. Блестящая и гладкая. Ни ранок и язв, свидетельниц плохой, неправильной чистки, ни уплотнений, что появляются в месте укуса клещей.

Сид высунулся за дверь и снял с крюка оголовье, очень напоминающее лошадиное, но все же отличающееся от него. Расстегнул шейный ремень, умница Клуэсэх сам открыл клюв, позволяя завести сдвоенный мундштук в особую прорезь, которую делали всем отловленным для объездки грифонам еще в том возрасте, когда роговица надклювья не вполне затвердела. Ройг проверил подвижность мундштуков - один из них должен свободно качаться вверх-вниз, надавливая на мягкое небо. С его помощью управляли набором высоты. Второй закреплялся жестче и при натяжении поводьев увлекал голову зверя то вправо, то влево.

Удовлетворенно покивав, всадник застегнул шейный ремень, просунул палец попеременно под нащечные и подглазные ремни - не давят ли? Да нет. Они не давили и давить не могли. Коннахт поддерживал сбрую в идеальном состоянии. Вплоть до белого с золотой окантовочкой султанчика на темени грифона - знака командира первого крыла гвардии Шкиэхан Уэв'.

– Уже скоро, - Ройг потрепал грифона по холке.
– Потерпи, Ушастый.

Клуэсэх слегка поскуливал, предвкушая близость бескрайнего горного неба, холодных струй ветра и морозной свежести. Вот что значит - вольный зверь! Хоть и прирученный со щенячьего возраста. Лиши такого неба - зачахнет и умрет.

Еще оставалось немало работы. Седловка крылатого помощника - дело кропотливое.

Сид аккуратно разложил на холке грифона вальтрап из медвежьей шкуры и толстый войлочный потник. Разгладил, не пропустив ни малейшей складочки. Потом умостил сверху само седло с высокими луками - задняя широкая, позволяющая опереться в полете спиной, передняя - узкая, снабженная перекладиной с ручкой под ладонь. В отличие от лошадиного, грифонье седло не имело стремян, а для упора ног в нем служили две продольные полочки, обшитые подобно арчаку мягкой кожей с набивкой из конского волоса.

– Выдохни!

Ушастый скосил глаз, но подчиниться и не подумал. С затяжкой подпруг всегда возникали небольшие трудности, но Ройг давно научился разрешать их в свою пользу.

Удар коленкой зверю под вздох.

– Выдох, я сказал!

Грифон крякнул, выпуская накопленный в легких воздух. Воспользовавшись этим, наездник затянул переднюю подпругу. Закрепил и подогнал огибающее шею неперсье, а после того, как затянул заднюю подпругу, проделал то же самое с пахвой ременной петлей, охватывающей репицу хвоста. Наперсье и пахва не позволяли седлу ерзать по спине животного во время крутых подъемов ввысь и при резких пикирующих снижениях.

– Ну, как? Готовы?
– донесся снаружи, из-за прочной, обитой железными полосами двери, голос Коннахта.

– Готовы. Открывай!

Тяжелые створки распахнулись, впуская в полумрак пещеры бледные отсветы горного утра. Порыв студеного ветра - еще не морозного, но уже предвещавшего близкую зиму - взъерошил коротко подстриженные волосы перворожденного, просунул назойливые пальцы за пазуху.

Лох Крунх поспешно застегнул верхнюю пуговицу пелиса, натянул на голову подшлемник. Подумал и оставил черненый койф на крючке - вылет не боевой. Простая разведка.

На широком скальном выступе за дверями Коннахт принял из рук дозорного поводья Клуэсэха и разговаривал с ним, почесывая клюв, пока Ройг устраивался в седле, умащивая поудобнее колени, пристегивался хитроумными замочками за прочный пояс к передней и задней лукам, разбирал сложное переплетение тянущихся от мундштуков ремней.

– Отпускай!

Прибиральщик послушно шагнул в сторону.

– Да будет милостиво к тебе небо, Ройг Лох Крунх!

– Я его верный слуга!

Этот обмен ритуальными фразами давно и прочно вошел во взаимоотношения командира крыла и служителя пещер. Не одну сотню лет Коннахт провожал Ройга в полет. Грифоны матерели, старились и умирали, а слова оставались все теми же.

Осторожно, разминая застоявшиеся мышцы, Клуэсэх пошел вперед. Кончик вытянутого в струну хвоста нервно подрагивал. Небесный простор манил, звал...

– Давай, Ушастый!

Одним прыжком грифон достиг края карниза, сжался в тугой комок и мощным толчком задних лап бросил себя и всадника с обрыва.

Несмотря на пятисотлетний опыт, перворожденный невольно затаил дух, падая в бездонную пропасть. Четыре с половиной тысячи стоп до острых камней на дне ущелья и стремительно скачущих меж ними пенных струй горной речки...

Упругий воздух с шипением наполнил раскинутые крылья, затормозил полет.

Клуэсэх радостно заклекотал и, поймав восходящий поток, взмыл вверх мимо карниза со скрюченной фигуркой Коннахта.

Ройг расслабился, огляделся.

Величественные, вросшие в скалы, здания Уэсэл-Клох-Балэ, темные зевы пещер Шкиэхан Уэв' стремительно уносились вниз. Студеный ветер свистел в ушах, завывал тундровым волком...

И вдруг воздух полыхнул жаром кузнечной топки так, что сперло дыхание и марево поплыло пред глазами. От неожиданности Ройг сильно, даже излишне грубо, рванул на себя мундштучный повод. Послушный каждому движению седока грифон жалобно закричал и, сложив крылья, устремился вниз... и вырвался из раскаленного потока.