Да, эти рассуждения, конечно, логичны. И выводы из них вполне вероятны. И все же есть другая логика, вытекающая из специфики моей работы; и она диктует иную линию действий: коли есть хоть один процент, что Храмов ведет двойную игру, мы обязаны это проверить, перепроверить и доказать.

– Жаль, что не попал к началу вашей лекции, Сергей Николаевич, - начал я разговор первым.

– Интересуетесь роботами?
– Он смотрел на меня, улыбаясь.

– К сожалению, времени на это нет. А так любопытно, конечно. Видел, как у ребят в зале глаза горели, когда вас слушали. Скажите, а где особенно важно применение роботов?

– Всюду, где возникла или возникает необходимость заменить труд человека. И, конечно, в первую очередь там, где существует опасность для его жизни.

– Выходит, и в уголовном розыске?
– пошутил я.

– Увы.
– Он развел руками.
– Боюсь, таких роботов долго еще не будет. Гораздо проще найти им работу, скажем, на Луне.

– И что же, в таком случае скоро не нужны будут полеты человека на Луну?
– продолжал спрашивать я, чтобы не иссяк разговор.

– "Нужны" или "не нужны" - это, Вениамин Александрович, несколько иные категории, нежели те, которыми привыкли оперировать мы, люди техники. Впрочем, и науки тоже. Скорее всего здесь применимы термины "оправданно" или "неоправданно". Так вот, я целиком разделяю точку зрения тех специалистов, которые считают, что полет человека на Луну полностью оправдан при решении важнейших принципиальных вопросов и необходимости в наблюдениях, которые требуют человеческого интеллекта... Извините... Товарищ водитель, вот здесь остановите, пожалуйста. Мы приехали.

...Храмов жил в двухэтажном деревянном доме. В прихожей небольшой квартиры нас встретила его жена, моложавая женщина с уложенными короной косами. Мы познакомились.

– Вдвоем с Надеждой Николаевной остались на все лето, - объяснил Сергей Николаевич, когда жена ушла на кухню готовить ужин.
– А дети в лагере отдыхают. Завтра возвращаются. Они у нас погодки. Сыну одиннадцать, а дочери двенадцать лет. Поздние дети... Мне ведь, между прочим, уже пятьдесят первый пошел.

Я все ждал, когда же он сам спросит, в связи с чем я пожаловал в Старогоров. А Храмов как будто и забыл об этом.

– Сергей Николаевич, - я сдался первый, когда в нашем "светском" разговоре наступила пауза, - вот такой вопрос возник к вам. Когда вы находились в номере Сурина, не заметили там желтого портфеля?

– Нет... Да я, собственно, по сторонам и не глазел. Мы пришли к нему, он взял со стола бутылку вина, разлил его в стаканы. Я выпил, пожелал ему спокойной ночи и ушел. Простите, а что, этот портфель и есть те самые новые обстоятельства, о которых вы мне говорили?

– Не только портфель... Скажите, а кто из вас двоих проявил инициативу в обмене гостиничными номерами?

– Во всяком случае, не я... Вениамин Александрович, вы хитрите. Это для меня ясно. Зачем я вам понадобился? Не думаете же вы, что я всерьез приму ваши расспросы по поводу портфеля? Стоило ли из-за него ехать сюда? Ведь можно было связаться со мной по телефону. Или, наконец, затребовать с помощью местной милиции ответ в письменном виде...

– Один ноль в вашу пользу!
– рассмеялся я.
– Вы правы. Хочу лишь добавить. Я не один приехал. Со мной еще несколько наших сотрудников. Целая группа...

– Даже так!
– воскликнул он.
– А вы мне про портфель... Вот, значит, как события разворачиваются... Что-то у вас действительно серьезное появилось?

– Да, - кивнул я.
– Появилось. Версия одна.

– Если не секрет, какая же?

– Вообще-то секрет, - усмехнулся я.
– Но не от вас. И не для вас... От всех - секрет, а вам сказать можно. И нужно.

– Благодарю за доверие!

В комнату вошла жена Храмова, неся на подносе хлеб, зелень, тарелки с закуской.

– Сережа, - сказала она, - скоро чайник закипит. Сам за гостем поухаживай, а я побегу. Боюсь, что опоздаю.
– И пояснила мне: - Примерка в ателье у меня сегодня. Ну, если не увижу вас больше, то до свидания... Уже в дверях она спросила мужа: - Ты не забыл о телеграмме?

– Не забыл, Надюша, отправил, - ответил он.

Она еще раз кивнула мне и ушла.

– Так вот, Сергей Николаевич, - заговорил я, как только мы принялись за еду, - появилась у нас версия. Есть мнение, что выстрел в Сурина предназначался вам.

– Да что вы!
– Мои слова, похоже, не произвели на него особого впечатления. Он оставался спокойным, даже улыбался.
– Да что вы, Вениамин Александрович, господь с вами! С какой это стати и кто мог в меня стрелять? Знаете, я люблю определенность. И потому не скрою: когда увидел вас во Дворце культуры, ударила мысль - ко мне! Зачем? По поводу того дела, не иначе... Научен, понимаете, анализировать и сопоставлять. Откровенно говоря, решил, что какие-то мои слова не подтвердились: время не совсем точно указал, администратор что-то не упомнила и так далее. Но, как видите, спокоен, ибо говорил только правду. И в конце концов верю: все образуется... А посему готов, Вениамин Александрович, еще раз самым наиточнейшим образом изложить свои показания. А насчет того, что стреляли в меня, - извините, вы мне не говорили, я не слышал.

– Ну что вы, право, Сергей Николаевич, сразу в амбицию. Но стреляли-то, думается, все-таки в вас. В вас...

– Вы это официально заявляете?
– нахмурился он.

– Какое официально! Ни протокола, ни свидетелей. Но давайте спокойно прикинем все, проанализируем.

– Ну что ж, не вижу оснований отказываться.

– Помнится, той ночью в гостинице вы были очень напуганы, а, Сергей Николаевич?
– осторожно начал я.

– А как вы думаете, Вениамин Александрович?
– Храмов был спокоен и серьезен.
– Ведь в человека стреляли. В номере, который рядом с моим. Кто стрелял, неизвестно. Где убийца, никто не знает. А может, он в самой гостинице затаился? Рядом. Вы бы не испугались?