– Кстати, что сделает? Я немножечко запутался.

– Ах да, главного-то я и не сказал! Тут такая, понимаете ли, история. У меня была машина. "Победа". Водитель из меня неважнецкий, в моторе я не разбираюсь. Если машина встанет, так и будет стоять, пока ее кто-нибудь не починит. Денег я на нее ухлопал уйму, да она больше стояла, чем ездила. Жена давно предлагала продать ее. А мне как-то жалко было. Но в прошлом году меня здорово прихватила стенокардия, и врачи рекомендовали больше не садиться за руль. В общем, я решил продать машину. Когда об этом узнал Миша, он попросил продать машину ему. Для сына. У него сын сейчас в армии. Скоро должен демобилизоваться. Хороший мальчик. Ну, мы договорились по-родственному. Все оформили. Миша лишь попросил об одолжении: пусть машина пока постоит на нашем участке. У нас свой дом, участочек небольшой, шесть соток. Все это время машина там и стоит. Вчера Миша пришел ко мне в гостиницу за баулом. Мы посидели немного, поговорили. Он решил перегнать машину в Волжанск и уже договорился с водителем, который это и сделает...

– То есть с Астаховым?
– уточнил я. Теперь мне было уже ясно, почему Григорий сегодня утром улетел в Краснодальск.

– Да, - ответил Сурин.
– Как уж они там договорились, на каких условиях, этого я не знаю, дело не мое. Миша сказал, что Астахов утром вылетит в Краснодальск, повозится немного с машиной, чтобы привести ее в надлежащий вид, и своим ходом перегонит в Волжанск. Примерно через час после ухода Миши ко мне в номер пришел Астахов. Я при нем написал письмо жене, в котором все объяснил, и передал его Астахову. Потом рассказал, как к нам добраться. Мы с ним выпили за успех немного вина, и Астахов ушел. Сегодня утром он должен был улететь в Краснодальск.

– Он улетел, Дмитрий Петрович, - сказал я.

– А-а! Все правильно. Так и должно быть. Простите, Вениамин Александрович, а вы что же, думали, что это Астахов хотел меня убить?

– Признаться, была такая мысль. Но теперь я вижу, что мы ошиблись.

– Послушайте, - неуверенно произнес Сурин, - а не мог этот выстрел быть... ну... случайным, что ли? Вы об этом не подумали?

– Подумали, - улыбнулся я.
– В котором часу это произошло, Дмитрий Петрович?

– В котором часу?
– переспросил он и задумался на миг.
– Думаю, после двенадцати ночи. Мне время было как-то ни к чему запоминать. Если б знал, где упадешь, - подстелил... Я поздно засиделся, все о дочери думал. Она у нас слабенькая. Почки больные. Вообще-то мне весь вечер было тоскливо. И деваться некуда. В холле посидел, телевизор посмотрел... От него голова разболелась. Пригласил к себе двух симпатичных девушек и юношу, который играл с моим соседом, с Храмовым, в шашки, но они отказались...

– Кстати, какое впечатление произвел на вас этот юноша? Он с вами не пытался познакомиться?

– Нет. Он шутил с девушками и несколько партий сыграл с Храмовым. Я видел, как он ушел. Мы как раз с Храмовым стояли около моего номера... Я понимаю, что для вас это дело - тоже загадка... Но, к сожалению, ничего интересного для вас я вспомнить не могу... А может, все-таки случайность? Нелепая случайность, а?

– Вы знаете, откуда в вас стреляли, Дмитрий Петрович?

– Не имею представления. Откуда же?

– Напротив гостиницы стоит дом...

– Длинный такой?

– Да. Так вот, стреляли от его угла, с пожарной лестницы, на которую не так-то просто взобраться. Случайностью тут и не пахнет, Дмитрий Петрович. Вот такие, значит, дела. Ну, ладно, я вас и так утомил.

– Да ничего, ничего...

– Я вам задам последний вопрос, Дмитрий Петрович. Когда вас ранили, вы ведь сидели за столом?

– Да.

– А перед этим вы к окну не подходили?

– Подходил, - удивленно ответил Сурин.
– А что?

– Вы не обратили внимания на что-нибудь подозрительное?

– А не было ничего подозрительного. Улица пустынная. Трамваи редко ходили...

– И никакого человека вы на противоположной стороне не видели? Мужчину, например...

– Мужчину?
– переспросил Сурин, наморщив лоб.
– Нет, пожалуй. Сейчас, сейчас... Парочка прошла, девушка громко смеялась... Потом проехала машина. Я отошел от окна, сел за стол... Потом загромыхал трамвай, и вдруг меня что-то сильно толкнуло в грудь... И я, чтобы не упасть, схватился за край стола... И все... Больше ничего не помню...

– Ясно! Ну что ж, еще раз спасибо, выздоравливайте!

– Благодарю вас, - улыбнулся Сурин.
– Постараюсь. Просьба у меня к вам.

– Пожалуйста...

– Я не хотел бы, чтобы дома узнали и волновались. Вы можете что-нибудь сделать в этом смысле?

– Хорошо. Придумаем что-нибудь. Созвонимся с вашим комбинатом, товарищи как-нибудь подготовят вашу семью.

– Да, да, пожалуйста!..

Я ушел от Сурина, унося разгадку исчезновения Астахова и "рыжего портфеля" и, увы, по-прежнему тайну выстрела...

7

Прошло несколько дней. Из Краснодальска вскоре же вернулся Васютин. Он разыскал Астахова дома у Сурина: Григорий возился с машиной Дмитрия Петровича, готовя ее к перегону в Волжанск. Таким образом, показания Сурина подтвердились. Проверкой было установлено также, что в ночь, когда произошло покушение, Григорий работал и не мог быть около гостиницы. Так что к выстрелу Астахов оказался непричастным - это доказано неопровержимо.

Других версий в запасе не оказалось. Следствие благополучно заходило в тупик.