– Ну что ж мы, Наташ, о Германии сейчас говорить будем?
– жалобно взмолился отец.
– Иной раз ты себя проявляешь как умная женщина, а иной раз

– прямо как перпендикулярное кино!

– Только оскорбления и услышишь от тебя, - тихо проскулила Наталья Константиновна.

– Ух!
– уже ласковым гневом пыхнул отец Василий и топнул под столом ногою.
– А что, Василий Васильевич, не надумали ли вы еще совершить обряд венчания? Ведь сколько лет испытуете терпение божие!

– Надо было с женой приехать да после Пасхи и обвенчаться у нас, - проворчала разобиженная матушка.

– Занята раба Божия Елизавета, работает завтра, - вздохнул Василий Васильевич.

– В воскресенье бы приехала.

– Боится одна ехать. Времена неспокойные.

– Времена плохие, - согласился священник.
– Но вот сколько я здесь живу и сколько народу ко мне переездило, а ни с кем ничего плохого в дороге не случилось.

– Не хвастайся, отче, - осадила мужа Наталья Константиновна.
– Такой хвастун стал, не приведи Бог. Нахвастаешь беды! В Библии - может быть, вы, Вася, не читали про это - сказано, что была такая Ниобея, которая все хвасталась, что у нее десять сыновей, а у Бога Отца только один Сын. И Бог Отец покарал ее за хвастовство. Огненным огнем всех ее сыновей спалил до смерти.

– Наталия!
– прорыдал отец Василий, заливаясь багряной краской.
– Ну какая Ниобея в Библии! Где ты такую Библию видела?

– А разве не в Библии?
– искренне удивилась матушка.

– Да нет же! Ты свои рассказы мне рассказывай, когда никого нет в гостях. А то я когда-нибудь помру от стыда.

– Что он меня корит, Васенька?
– воззвала к Чижову пристыженная Наталья Константиновна.
– Скажи, разве нет в Библии про Ниобею?

– Нету, матушка, - улыбнулся Чижов как можно ласковее.
– Это из древнегреческой мифологии сюжет.

– А как же Гамлет сказал: «Шла в слезах, как Ниобея»?
– задала совсем уж сложный вопрос матушка.

Во дворе громко залаяли Остап Бендер и Муха. Кобелек отца Василия носил такую кличку за свою жуликоватость, а псица звалась Мухой за свою смоляную черноту.

– Приехал, кажись, кто-то, - пробормотал отец Василий, уходя от гамлетовского вопроса своей супруги.

– Хорошо бы!
– встрепенулась Наталья Константиновна.
– До чего ж тоскливо в меньшинстве встречать Пасху!

– Сыновья - никто не обещался?
– спросил Чижов.

– Если только Федор, да и то вряд ли, - пожал плечами батюшка. Из трех его сыновей Петр и Павел стали священниками и Пасху, конечно же, будут встречать в своих приходах, а Федор был, что называется, не в династию, электросварщик, и он-то чаще других сыновей наведывался в Радоницы.

– Так что же Гамлет?
– снова спросила матушка, но веселый стук в дверь и на сей раз отвлек Василия и отца Василия от ответа.

– Обязательно спроси кто, - бросил вслед Василию священник.

– Кто там?
– спросил Чижов, подойдя к двери.

– К наступающему праздничку отцу Василию бак меда привезли, - прозвучал хороший голос из-за двери.

Чижов отодвинул засов и радостно вышел навстречу гостям. Словно во сне, перед ним вырос в темноте Ельцин. В следующий миг громко пшикнуло, и Чижов вскрикнул от резкой боли, гвоздями проткнувшей оба глаза, схватился за лицо, но его тотчас уловили под локти, заломили руки за спину, втолкнули в избу, и сквозь слезоточивую боль духовный сын отца Василия не сразу ощутил на горле лезвие ножа.

– Сидеть и не двигаться!
– кричал кто-то.
– Не то перережу! Кто еще есть в доме?

– Никого, - послышался ответ отца Василия.

Чижов все никак не мог пересилить нестерпимую боль в глазах, слезы полноводно струились по щекам. Вот и довелось ему испытать действие газового баллончика, дожил. Пользуясь его беспомощностью, враги скрутили у него за спиной руки толстой податливой проволокой, бросили на диван ничком, схватили за ноги и ноги тоже опутали проволокой. Отпущенный после этого Чижов перевернулся на бок и попробовал сморгнуть боль с глаз. Кажется, уже не так нестерпимо жгло, но слезы продолжали течь в три ручья, а заодно и из носа, что особенно неприятно. По избе звучали торопливые шаги.

– Да кого вы ищете-то?
– прозвучал голос батюшки.

– Так, святой отец, - раздался ответ, - давай по-хорошему. Ты отдаешь нам черного Дионисия, и мы сразу отваливаем.

– Какого черного Дионисия?

– Понятно. Ваньку будешь валять.

Чижов услышал костяной удар, затем возмущенные голоса отца Василия и Натальи Константиновны:

– Да за что же вы бьете-то меня?

– Ой! Да что ж вы бьете-то его, объясните яснее!

– Так, ты, бабка, ложись на кровать.

– Зачем?