С этими словами он поднес к моему носу кусок кожи со слипшейся и порыжевшей шерстью.

– Вот и все, что осталось от пса, - произнес капитан, - остальное этот ублюдок похоронил в болотах.

– Да!
– спохватился Бельмов.
– Я зачем сюда приходил-то, а? В общем, Баскер очнулся и хочет дать показания. Говорит, вспомнил важную деталь.

– Так!
– Вавилов завернул окровавленный комок в бумагу и повернулся к Селиверстову:

– Значит, на "беретте" воронковские отпечатки?

– Да.

– Очень интересно! Кстати, Татьяна, - он повернулся ко мне, - тебе известно заключение медэкспертов относительно Воронковой, любимицы господина президента?

– Сумасшествие, я полагаю.

– Девочка на самом деле слетела с катушек, - с сожалением выговорил Вавилов.
– А я предполагал, что это симуляция.

– Если бы она симулировала, все было бы проще, - покачала я головой.

Лицо Баскера, больное и осунувшееся, порозовело при появлении Вавилова, и Андрей даже сделал попытку слабо улыбнуться.

– А, Денис Иваныч, - произнес он, - ну что, доказал, что это именно я перегрыз горло Аметистову.., а потом съел, так что легко объяснить исчезновение тр.., трупа.., если вскрыть мне брюхо.

Вавилов покачал головой.

– Хорошие у тебя шуточки, Андрей, - укоризненно произнес он и глянул на стоящих в комнате Селиверстова, Кузнецова, Бельмова и одного охранника из "Парфенона".
– Почему здесь столько народу? А ну, Дима, выведи всех отсюда!

– Пусть Иванова останется, - выговорил Баскер.

– Она и так бы осталась, - отозвался Вавилов.
– Так, Дима, молодец! воскликнул он, видя, как здоровенный Селиверстов сгреб в охапку любопытствующих молодых людей и вынес из комнаты. Дверь хлопнула.

Вавилов напряженно смотрел на хозяина дачи, и его обычно свирепые живые масленые глазки приобрели определенно несвойственное ему выражение грустной задумчивости.

– Тебя крупно подставили, Андрей Карлович, - наконец сказал он.
– Я не знаю, кто это сделал, но подставили тебя здорово. Это мне очевидно, что ты никого не убивал и у тебя нет огромных черных псов.., а они на самом деле чудовищных размеров. А вот наши общие с Глебом Сергеевичем родственники и знакомые даже и не думают о том, кто мог бы убрать Глеба таким экстравагантным образом. Для них есть только один крайний, и, к несчастью, это ты.

– Хорошо, что ты не думаешь, как они, - ответил Баскер.
– Да...

Он пристально посмотрел на меня, затем на Вавилова и продолжал:

– Я много думал над этим невероятным делом и пришел к определенным выводам. Во-первых, кому выгоднее всего устранить Аметистова, а при случае - и меня? Тому, у кого сорок процентов акций "Парфенона" и кто с переменой руководства мог добрать недостающие до контрольного пакета одиннадцать процентов и получить "Парфенон" в полное владение.

– Сорок процентов акций?
– спросил Вавилов.
– Кто же это?

– Тимофеев, - ответил Баскер.

– У них же было двадцать три процента, - удивился капитан.
– Ты же сам...

– Наши счета находятся в "Атлант-банке", - продолжал Баскер, - а я не думаю, что надо объяснять значение этого обстоятельства.

Далее... Эта жуткая идея с собаками могла прийти в голову человеку чрезвычайно изобретательному и к тому же знакомому с особенностями моей дачи и ее окрестностей, а также со странностями моей супруги. Тимофеев удовлетворяет обоим условиям.

Баскер опустил глаза и уставился в край собственного одеяла, доходящего ему до подбородка.

– Я думаю, эта идея пришла в голову человеку, который увидел или узнал о существовании этих псов-мутантов. Я видел их, - дрогнувшим голосом продолжал он, - я не знаю, какой Чернобыль их так изменил, но ничего страшнее я не видел за всю свою жизнь.

Волна животного страха пробежала по телу Баскера: вероятно, перед его мысленным взором метнулась жуткая морда с горящими глазами и оскаленной багрово-алой пастью...

– Я думал, каким образом эти чудовища остались незамеченными в нашем весьма людном дачном комплексе, - продолжал Андрей, - я подумал, что для этого вполне пригоден лес, что позади моей дачи... Он идет вдоль берега еще километра на три и упирается в пляж. А на самой границе пляжа и леса находится дача Новаченко, шефа секьюрити Тимофеева.

Он замолчал и, тяжело дыша, уставился на Вавилова.

– Еще что?
– спросил тот.

– Погоди...
– перевел дыхание Баскер. Собравшись с силами, он продолжал: