– Еду...
– Игумнов бросил трубку, крикнул Качану.
– Бакланов не уехал?

– В дежурке.

Это было кстати.

– Задержи его. Ты куда сейчас?

Качан шел в автоматическую камеру хранения.

Теперь он проводил там большую часть времени. Причина была чисто личная. Его роман с новой дежурной по автокамере был в самом разгаре.

– Выемка вещей...

Старший опер не стал вдаваться в подробности.

Игумнов махнул рукой.

– Справимся вдвоем. Насчет эксперта помнишь?

Качан должен был отправить в Научно-Технический отдел найденную на перроне металлическую горошину.

– После выемки сразу еду к нему.

– Бумагу подготовил?

– Уже на машинке. "Направляется для баллистического исследования..." Обстоятельства не стал приводить. Цуканов смотрел. Сказал, что подпишет...

Переулок перед кафе "Аленький цветочек" оказался тесным.

Сузив и без того неширокий тротуар, под окнами парковались с десяток иномарок.

"Тойоты", "вольво"...

– Ни одной отечественной...
– констатировал Бакланов. Свой патрульный - он поставил по другую сторону переулка, между домами.

Они подождали в машине молча.

Со двора никто не появлялся.

В переулке вообще не было никакого движения.

Окна первого этажа кафе были задернуты шторами, каждое изнутри посредине подсвечивала лампа - там размещались столики. Снаружи вились узорчатые металлические решетки.

Пока Игумнов и Бакланов находились в машине, ни одна тень не упала на шторы. Никто не отдернул их, ни выглянул.

Высокий парень в куртке ходил взад-вперед вдоль тротуара присматривал за машинами.

– Будем выдвигаться?..
– Игумнов полез наружу.

– Только в спарке с тобой.

Бакланов , сотрясая чуткую подвеску, переставленную с иномарки, выбрался следом.

Они прошли во двор.

Несколько женщин курили у телефона-автомата- разгоряченные, в вечерних туалетах. Ксении среди них не было.

– Сюда, - шепнул Игумнов.

Менты ушли вглубь двора. Тут тоже стояли машины, в том числе отечественные - "жигули" пятой и третьей моделей. Отсюда был виден служебый вход в здание.

Женщины у автомата были выпивши, шумно заспорили.

Молодая, в теле, блондинка, под Аллу Пугачеву, высунулась с телефонной трубкой, с сигаретой из бокового проема кабины - стекло было выбито. С кем-то громко болтала.

– Алло! Таймасхан?

Ее подруги рядом глухо матерились.

– Тихо! Не слышу...
– закричала блондинка. Груди ее опустились, упирались в нижнюю рамку проема. Дым от сигареты лез в глаза.
– Не Таймасхан? Ты, Солтамурад?

– Такие имена, - заметил Игумнов.
– Как они научились не то, что произносить- запоминать!

– Недооцениваешь, - гаишник "МО- 14562" выплюнул жвачку.

Блондинка у телефона многословно перед кем-то оправдывалась:

– Да это она все спиздоболила! Сама! Ты меня знаешь! Хаанбек вообще не в курсе. Его не было!

Игумнов и Бакланов подождали. В списке кавказских знакомых звонившей ни Муса, ни Эдик не фигурировали.

– Привет, начальник!

Ксения появилась внезапно - разгоряченная, в наброшенной на плечи чужой кожаной куртке. Крепкие молодые губы, аромат здорового юного тела. Сходу

полезла к Игумнову целоваться.

– Яблоками пахнешь...

– Весной, начальник!
– ее нога настойчиво протиснулась между его коленями.
– Смотри, Игумнов! "Время катится: кто не пьет и не живет, тот спохватится..."

Она была поддата и солидно.

– Кто тут гуляет?

Он отстранился, но предварительно на мгновение прижал к себе искушение было велико.

– Кто их поймет? Каталы, по-моему... А было -то как?

Остановились под деревья.

– Я им говорю: "Ребята, закатиться бы куда-нибудь на Арбат в восточное кафе!" Они говорят: "Что за дела?! Хозяин - Сергей Джабаров..." Ну я тебе уже сказала...

Дверь ресторана хлопнула.

Невидный из себя худой брюнет, чернявый, с характерными усиками выглянул во двор. Ксения успела спрятаться за Игумнова, прижалась - брюнет ее не заметил. Поторчав в дверях, он тут же снова скрылся.

В пьяной дамской компании у автомата брюнета не заметили, непристойные ругательства девиц разносились по двору.

– Прикури мне сигаретку, Игумнов. Спасибо...

Ксения затянулась.

– Между прочим, я их увидела - Мусу и Эдика. Муса - здоровый, килограмм